«Его и впрямь что-то тревожит».
— Что-то случилось?
— Не знаю, — выпрямившийся энис теперь смотрел на нее благожелательно и мудро. Аранэв не знала, куда деваться от этих желтоватых глаз, под взглядом которых она чувствовала себя маленькой несмышленой девчонкой.
— Я знаю, что ты не пишешь картины просто так.
— Да, — Леплиг помрачнел, переплетая пальцы рук за своей спиной. — Да, я тоже это подметил. Наверное, и впрямь что-то случилось…
— Ты пишешь картины каждый раз, когда увидишь что-то, что трогает тебя. Можно взглянуть?
Леплиг невесело улыбнулся, потупив взор и шагнув в сторону, бросая взгляд на свое творение. Аранэв сделал несколько шагов вперед, разглядывая законченную работу инспектора.
На небольшом полотне застыло изумрудное море, волнами накатывающее на черные и зеленоватые камни, изображенные на переднем плане. На скалах, спиной к зрителю стояла одинокая черная фигурка человека в плаще, который нещадно трепал ветер. Маленькая фигура, ссутулившаяся и втянувшая голову в плечи, замершая в какой-то сомневающейся, нерешительной позе, привлекала к себе внимание в первую очередь, и не сразу было ясно, что это «действующее лицо» не единственное в этом пейзаже. Над волнами стоял туман, и сквозь него, у самой линии горизонта виднелось очертания темной, вытянутой вверх спицы, уходящей в темно-серые предгрозовые тучи.
— О-о, — протянула Аранэв, округляя глаза и улыбаясь. — Это замечательно, но несколько мрачновато. Дай-ка угадаю: ты знаешь этого человека?
— Мы встретились с ним несколько дней назад. Это мой давний знакомый, и я пригласил его посетить западное побережье Энкарамина, — сказал Леплиг. — Его слова произвели на меня впечатление больше, чем Стержень, который мы тогда с ним увидели. Стоя на краю мира перед обителью своего бога, он поблагодарил меня за приглашение посетить это место и сказал, что запомнит это утро на всю оставшуюся жизнь.
— Слова подобного рода свойственны людям, они довольно впечатлительные существа, — сказала Аранэв, отступая назад, не отворачиваясь и не отрывая взгляда от картины. Встав рядом с Леплигом, она обняла его за талию и пристроила голову на его плече.
Леплиг вздохнул, глядя на полотно:
— Я назвал эту картину «Одиночество».
Аранэв медленно кивнула несколько раз. Что бы ни хотел сказать инспектор своим очередным творением, но вид этой одинокой фигуры человека, смотрящего на Стержень с мертвых скал перед пронзительно-зеленым океаном, производила тоскливое, пугающее впечатление.
— Очень красиво. Но все же мрачно.
— Ты выполнила мою просьбу?
— Конечно. Отчитаться сейчас?
— Позже. Как добралась?
— Устала…
— Моя бедная девочка. Не вздумай отвертеться сегодня вечером.
— Даже и не пытаюсь. Просто дай мне принять ванну и поужинать. Эти перелеты с годами забирают все больше и больше сил.
— Бедная, бедная девочка…
— Ой-ой! — хихикнувшая Аранэв вывернулась из легких объятий Леплига, чувствуя подкатывающее возбуждение. — Вы, инспектор, крайне неблагоприятный тип. Пользуетесь моментом, раз девушка устала?
— Я подожду, — с тихим смехом сказал Леплиг, отворачиваясь к дивану. — Жду тебя на ужине.
Аранэв вышла из зала, направившись в сторону ванной комнаты. Она провела здесь не меньше часа, лежа в шикарной мраморной ванне в мягком сумраке, свесив крылья на прохладный пол и млея в горячей воде, которая головокружительно пахла ароматическими добавками. С большим трудом Аранэв заставила себя покинуть ее, и потом она еще долго растирала себя большим махровым полотенцем, высушив волосы и перья на крыльях. Стоя на коврике перед запотевшим зеркалом она с удовольствием и гордостью рассматривала свое отражение, наслаждаясь душистым запахом, который теперь исходил от ее кожи. Поток воздуха лишь закрепил этот запах, а горячая ванна заставила забыть об усталости и мышцы спины и крылья ныли уже не так сильно. Одевшись в заранее приготовленное платье с глубоким декольте и высокими вырезами у бедер, Аранэв прошла в свою комнату, где еще в течение получаса наносила легкий макияж, дожидаясь приглашения. Наконец в ее дверь постучала Ивем, которая сообщила о том, что ужин готов.
Обеденный зал располагался в самом центре башни, располагаясь под прозрачным круглым окном, за которым можно было видеть вечернее небо. Заранее сервированный небольшой стол занимал самый центр этого довольно таки просторного круглого зала. Леплиг, одевшийся в свои походные доспехи и плащ за неимением лучшего и Аранэв уселись в кресла, пока Ивем прислуживала им. Наконец, когда блюда были поданы, и Ивем заняла свое место, собравшиеся здесь приступили к трапезе. Ужин проходил в полном молчании, и тишину нарушали лишь тихий перезвон соприкасающихся ножей и вилок. Ивем с восхищением и обожанием смотрела на Аранэв, исследовательница же отвечала ей ласковыми озорными взглядами, изредка поглядывая на сидящего напротив Леплига. Инспектор, чинно сидящий в своем кресле, смотрел лишь в свою тарелку, хладнокровно игнорируя все направленное на него внимание Аранэв. Она понимала, что он делает это нарочно, чтобы заставить ее понервничать и поволноваться, и сейчас Аранэв испытывала неприязнь к Леплигу за подобное поведение, считая, что он подобным образом лишь портит весь вечер. Это было не похоже на него. Однако под самый конец ужина Леплиг оторвался от своей тарелки, посмотрев на Аранэв спокойно и ясно, чуть с озорными искрами в желтоватых глазах, и сердце исследовательницы оттаяло.
«Он любит меня. Пусть он иногда ведет себя странно, пусть у него в Коорхе полно любовниц, пусть он кажется холодным и неприступным. Он меня любит».
Леплиг коротко и при этом весьма учтиво поклонился Ивем, поблагодарив ее за превосходный ужин. Глядя на девушку, Аранэв стало почти жаль ее. Наверное, она многое бы отдала за то, чтобы Леплиг поскорее убрался отсюда, а лучше бы вообще не появлялся в этих краях.
«Нет, ее нужно учить привыкать к цивилизации. Еще немного и она будет готова убить любого, кто объявится здесь, и кого она посчитает посторонним. Она уже близка к этому», думала Аранэв, нежно целуя Ивем, заодно размышляя и над тем, что не стоит ли поговорить с девушкой на эту тему и узнать уровень ее психологической готовности к подобному деянию. Аранэв не сомневалась, что скоро терпение Ивем лопнет и тогда эта худенькая девушка будет готова на многое.
Леплиг сам взял ее за руку, и Аранэв повела его в свою комнату. Все повторится, как это уже случалось много раз: каждый вечер, когда они вот так встречались, неизменно заканчивался в постели. Здесь было лишь только одно условие, о котором они договорились еще много лет назад, когда начали встречаться и когда их общение переросло из деловых в нечто большее. Аранэв и Леплиг договорились, что могут вытворять что угодно, но не заводить детей. По крайней мере, пока — беременность и роды займут много времени и сил, и Леплиг не желал терять на продолжительный срок своего агента. Аранэв же чувствовала, что просто не хочет этого.
Она покосилась на Леплига, заметив, что он по-прежнему тих, спокоен и серьезен, как если бы он был занят важными делами, а не проводил свободное время в расслабленной и умиротворенной обстановке, вдали от Коорха. Иногда Аранэв казалось, будто Леплиг не может расслабиться до конца, почти всегда пребывая в своем несколько отстраненном состоянии, словно бы мало интересуясь тем, что происходит вокруг и больше сосредоточенный на собственных ощущениях и мыслях. Но Аранэв, хорошо знавшая этого эниса знала, что это не так, и под этой маской вежливого равнодушия все же скрываются чувства и эмоции. Она знала это не с чужих слов, и теперь, когда они почти что торжественно следовали по пустым коридорам в сторону ее спальни, она вспоминала их ночи, проведенные вместе, и теперь ощущала подкатывающее возбуждение, только думая об этом.
Они вошли в комнату Аранэв, и она плотно закрыла за собой дверь. Снаружи уже порядочно стемнело, и внутри помещений царил холодный сумрак. Очертания предметов еще были ясно различимы — столик, огромное зеркало на стене, низкая и широкая кровать с черными простынями, подушками и одеялами, несколько кресел, шкаф для одежды. Из небольшого окна было видно темно-синее небо, на котором уже загорались первые звезды и блеклая, тающая полоса света, исчезающая вместе с заходящим солнцем. Леплиг медленно направился к окну, пересекая большую и просторную комнаты, расстегивая и сбрасывая на кресло свой походный плащ.