— Зачем вы зашли так далеко? — спросил Пьютри.
— Не так уж далеко я зашел, — ответил сэр Невилл. — Я всего лишь ускорил свою отставку.
— Напротив. Вы для Белпера гораздо опаснее вне министерства, чем внутри его. Свобода вам заказана, если случится какая-нибудь неприятность, — сказал Билл.
— Какая может случиться неприятность? — спросил сэр Невилл. — Теперь Крамнэгел уже на пути к своим, и дай им всем бог здоровья.
— Мусор благополучно заметен под ковер, — мягко заметил Билл. — Его не видно, но это вовсе не значит, что мусор исчез навсегда. Спросите у миссис Шекспир.
15
Путешествие на борту «Агнес Ставромихалис» не было особенно примечательным с точки зрения морских приключений, поскольку царившая на корабле атмосфера скорее заставляла вспомнить сырые чердаки Достоевского, чем капитанские мостики Джозефа Конрада или паруса Мелвилла. Если бы ржавый корпус судна не раскачивался, отчего Крамнэгела все время тошнило, он и не заметил бы, что находится в море. Еще хуже было то, что любой встречный корабль двигался, казалось, с безмятежной грацией лебедя, в то время как гордость Либерии задыхалась, вздрагивала, изрыгала клубы черного дыма, исчерчивающие небо подобно изломанным ветвям деревьев на картинах японских графиков, и еле ползла. Первый день прошел почти безо всяких событий. К борту корабля подошла моторная лодка и доставила несколько чемоданов, а в обед случился эпилептический припадок у кока Сон И, как раз когда он подавал суп. Крамнэгел мгновенно принял командование на себя: засунул китайцу в рот тряпку для мытья посуды, скрутил его и, прижав к полу, как бешеную собаку, держал до окончания приступа. И только тут обнаружил, что, пока демонстрировал свои познания, почерпнутые на курсах по оказанию первой помощи, остальные съели его обед.
— Надеюсь, вы очень горды собой! — завопил он. Все, как один, кивнули, давая понять, что так оно и есть.
— Они не говорят по-английски, — объяснил капитан.
— Слушайте, а что доставили на борт те чернявые ребята в лодке? — спросил Крамнэгел.
— Я помогаю всем, а не только беглым каторжникам, — последовал любезный ответ.
— Опиум, да? Или героин?
— Можете вернуть свои деньги за проезд и даже еще заработать, если пронесете часть этого добра.
— Через что пронесу?
— Через американскую таможню.
Крамнэгел глубоко вздохнул. Все восстало в нем, все его моральные принципы возмутились, душа бурлила, как кипящий котел. Он даже почувствовал, как горят щеки от благородного негодования.
— Сколько? — Он услышал, как задрожал его голос на слове, глубоко противном душе.
— Потом поговорим.
На второй день путешествия Али Бен Ибрагим пырнул ножом Сервеса, матроса с Мальдивских островов. Мотивы ссоры остались неясными, поскольку языка друг друга оба не знали, но матросы восточного происхождения были убеждены, что Али Бен Ибрагим в своей жертве заподозрил еврея. Али Бен Ибрагима пришлось заковать в кандалы, Крамнэгел оказался единственным человеком на борту, который был способен с этим справиться.
— Я уже начинаю спрашивать себя, что бы мы делали без вас, — рассмеялся капитан во время второго несъедобного ужина.
— Как вы, черт возьми, можете есть это дерьмо?
— Уж не умеете ли вы стряпать, а?
— Лучше во всяком случае, чем ваш кок.
— Может, возьметесь за камбуз? Тогда этого припадочного китаёзу можно будет вышвырнуть за борт.
— Вы что, серьезно?
— Да. Их ведь почти восемьсот миллионов, его никто и не хватится.
Крамнэгел хмыкнул.
— Не нравятся мне ваши шутки.
— Это еще почему? Вы что, никогда не убивали?
— Убивал, конечно. Слушайте, я убил двоих, а может, и больше, но хвастаться тут нечем. Это, позвольте вам сообщить, дело нехитрое. Куда более нехитрое, чем оставить им жизнь.
— Мне нравится ваш подход к делу, — сказал капитан. — Вы, оказывается, вовсе не такая скотина, как кажетесь.
— Чем вы занимаетесь? — неожиданно спросил Крамнэгел. — Такой человек, как вы, мог бы заработать кучу денег в районе борделей любого городишка средней руки. Зачем наживать себе язву, служа капитаном на вонючей консервной банке?