Госпожа Такуми вздохнула и посмотрела на фотографию в рамке. С моего места не было видно снимок, но и так понятно, что кто-то близкий.
— Ичиго?
— Мой сын. Такуми Ичиго. Он погиб год назад.
Я поднялся с дивана и поклонился.
— Искренне выражаю сожаление вашей утрате, госпожа Такуми.
— Просила же оставить формальности, Хиро… Спасибо. Я знала, за кого выходила замуж. И насмотрелась на смерти таких вот молодых и глупых. Просто не думала, что и мой сын вот так…
Люсиль подняла голову и посмотрела на меня.
— Оставим мёртвых мёртвым, займёмся проблемами ещё живых. Квартира стоит пустая. Я, конечно, плачу клинингу — раз в месяц в ней прибираются. Но сама я так и не была там после похорон. Там остались некоторые вещи Ичиго. Так что у меня для тебя будет небольшая просьба — всё, что тебе не понадобится, выброси.
— Вы не хотите оставить себе что-то на память?
— У меня уже есть всё, что нужно, — моя собеседница постучала пальцем по виску, — вот здесь. Вещи всё равно не заменят человека.
— Сколько я вам буду должен?
Люсиль только отмахнулась.
— Оплачивай коммуналку, больше я от тебя ничего не требую, Хиро. Всё равно ты в этой квартире надолго не задержишься, чует моё сердце.
— Очень щедро с вашей стороны. Могу я…
Меня прервал звонок телефона на столе госпожи Такуми. Она сделала мне знак подождать, и подняла трубку.
— Алло? Что она говорит? Хорошо, я сейчас подойду.
— Что-то случилось?
Люсиль поморщилась.
— Рабочие вопросы. Нужно пойти успокоить гостью. Хочешь, покажу тебе “Павлин” заодно?
— Конечно! — я поднялся с дивана и открыл дверь перед Люсиль. — После вас.
Мы спустились в фойе первого этажа. Перед входом в зал стояли две девушки в форме французских горничных, и безуспешно пытались успокоить скандалившую женщину в белом с золотом платье. Её крики мы услышали ещё со второго этажа, и причину негодования женщины я примерно понял.
Ей нужен был какой-то Хикари, с которым она проводит вечера понедельника уже полгода. И он не может заболеть, уехать и сменить работу без её разрешения. И где хозяйка этой грязной помойки?
Впрочем, стоило “хозяйке грязной помойки” появиться в поле зрения скандалистки, как та преобразилась на глазах.
— Люсиль, солнышко! Представляешь, меня не пускают к моему дорогому Хикари.
С каким-то напрочь фальшивым театральным заламыванием рук женщина бросилась к госпоже Такуми. Без приветствий, поклонов и прочего обязательного ритуала. Вообще, эта мадам больше всего походила на актрису провинциального театра юного зрителя, забывшую выйти из роли.
— Добрый вечер, уважаемая Мари, — вот у госпожи Такуми с манерами было всё в порядке, — к сожалению, Хикари не сможет тебя принять. По некоторым обстоятельствам нам пришлось расстаться.
— Как? И что мне делать? Где он теперь? — Мари опустила плечи и, казалось, готова была разрыдаться. — Как мне без него жить?
— Ну же, Мари, — Люсиль легонько обняла женщину и погладила по уложенным волосам. — Ты же взрослая женщина, а в Кабуки-тё хватает хост-клубов. Найдёшь себе новую пассию.
— Ты должна была меня предупредить, Люсиль! — сменила тон Мари, теперь она звучала как обидевшаяся на маму маленькая девочка. — За это я тебя накажу, и проведу вечер с твоим новым мальчиком!
Она схватила меня за руку, и потащила к дверям с павлином.
Я оглянулся на госпожу Такуми, но увидел в её глазах только весёлых чёртиков. Она сложила руки перед собой в беззвучной просьбе и поклонилась, пряча коварную улыбку.
Ужасная, просто ужасная семья Такуми. Чтобы я ещё раз с ней связался!
Впрочем, тётя Мари (никаких тёть! Я просто Мари!) оказалась приятной в общении женщиной, которой нужно было только внимание и свободные уши. Она так обрадовалась, когда я отметил её сходство с театральной актрисой, что тут же завалила меня рассказами из своей жизни. Не давая мне даже оглядеться.
А посмотреть мне тут было на что. Хотя клуб мало чем отличался по функционалу от того, в котором меня развели на бабки. Такая же темень внутри, громкая музыка, и даже диско-шар над танцполом. Однако атмосфера была совсем иной.
Столики в большинстве своём были на двоих, и отделялись друг от друга куда затейливее. Не просто ширма из бамбука и бумаги, а настоящая стена из искусственной зелёной ограды. И клиентами тут были не саларимены, и даже не женщины в возрасте, как я первоначально подумал, глядя на Мари. А вполне себе ровесницы Хиро, а то и ещё младше. Если не знать, что парни тут работают, можно было подумать, что за столами сидят обычные парочки.