Неожиданно, но Надесико была против. Там она не накрашенная, с дурацкой причёской, в дурацкой школьной форме и вообще, если мне нужна её фотка, мог бы просто попросить.
Внутренний Хиро аж разомлел от этого проявления цундеристости. Мне пришлось напоминать ему об обещаниях, и важности их соблюдения. И отправляться в дорогу.
Погода в это утро была не слишком праздничная. Ветрено и сыро. Похоже, ночью прошёл дождь. Небо затянули облака с редкими прогалинами чистого неба. Встречные пешеходы шли поголовно с зонтиками и в непродуваемой одежде. Так что мне волей-неволей пришлось зайти в ближайший комбини и экипироваться соответственно. Купил самый простой зонтик (судя по полупустой корзине со сломанными зонтами на входе, здесь они расходники, которые меняют как носовые платки). Подумал, и затарился дождевиком. С местными порывами ветра он будет практичнее.
Кабуки-тё днём выглядел не так нарядно и аляписто, как в темноте. Дневной свет делал его похожим на зомби: серые здания на сером же асфальтобетоне, и всё это замазано поверх косметикой вывесок. Народу, впрочем, хватало и днём: всё-таки выходной. Что творится в более популярных районах, мне даже думать не хотелось — хватало воспоминаний о прошлой субботе. Блин, неужели прошло всего три дня? С такой насыщенностью событий казалось, что прошла неделя минимум.
У “Золотого Павлина” меня встретил молчаливый Миги, в обычном для местной молодёжи наряде — оверсайз штанах и футболке чёрного цвета. Он кивнул мне на моё приветствие, и повёл внутрь здания. На второй этаж, где нашлись комнаты отдыха персонала, и настоящие гримёрки. С настоящими стилистами. Один из которых, рослый бразилец с забавной афро-причёской на голове, занялся моим видом.
— Новенький, — он даже не представился, в нарушение всех японских норм и традиций. Так что я решил пока что звать его Педро. — Значит так. Сейчас я сделаю из тебя человека, и ты пойдёшь купишь себе подходящую образу одежду. Компрендо, амиго?
— Не компрендо, — я сел в кресло перед зеркалом, и посмотрел на отражение. В-принципе я и так неплох, можно не накладывать на меня боевую раскраску индейцев. — Что значит подходящую одежду?
— Салойо! Из какой дыры ты приехал в Токио? Миги, сходи с ним хоть ты! У тебя вкус перфекто!
Миги покачал головой и ткнул пальцем в шкафы у стены.
— Своим поделишься? Какой ты добрый, Миги! Благодари, деревня, своего семпая. И подними голову, я начинаю.
При всей своей дерзости и беспардонности, Педро оказался настоящим профессионалом — через полчаса, когда он закончил, на меня из зеркала смотрел абсолютно незнакомый мне красавчик, которого не стыдно на обложку модного журнала сфотографировать. И моя обычная одежда теперь смотрелась на мне действительно как-то неправильно. Такому лицу и причёске “небрежно растрёпанный ураганным ветром дикобраз” нужно было обрамление под стать. В духе расстёгнутых до пупка белых рубашек и отливающих перламутром брюк.
Однако мой молчаливый семпай выдал мне похожий на свой прикид. Правда вблизи оказалось, что это чуть ли не стандартный офисный костюм саларимена. Разве что галстука не хватало.
— Мне обязательно это надевать? — спросил я у переодевающегося тут же семпая.
Тот, ожидаемо, только пожал плечами. Мол, как хочешь.
Я огляделся — вокруг меня кипела жизнь. Парней в клубе работало немало, и большинство из них были похожи именно стилем одежды и макияжем, который на них рисовали со скоростью конвейера Педро и ещё трое стилистов. Решив, что сегодня нет смысла выделываться, я последовал примеру Миги. И через несколько минут был готов к работе.
Свою одежду и сумку, с которой пришёл, я оставил в шкафчике семпая. И, хихикнув, сравнил нашу раздевалку с заводской. Фабрика госпожи Такуми по обмену йен на счастье для девушек. А я в этой фабрике — станок по производству счастья.
Рабочий день начался, как это не иронично, с летучки. Чем ещё больше напомнил мне заводские будни. Нас, хостов, одинаковых с лица, харизматичных и не очень, собрал в зале старший смены — солидный дядька весом за сотню килограмм. В пошитом по его фигуре дорогом костюме, с лакированными остатками волос на голове, он выглядел внушительно. И двигался он не как жирный толстяк с одышкой, а легко и непринуждённо, даже элегантно. Внутренний Хиро с решил, что дядька — сумоист. То ли настоящий, то ли бывший. Ну а то, что он якудза, и так понятно, даже если не обращать внимания на выглядывающие из-под ворота рубашки татуировки.