Господа из полиции не заставили себя ждать, и отвезли меня, смертельно уставшего и покрытого кровью пяти человек, в участок.
Двое господ в форме, в белых перчаточках, провели меня через весь участок в допросную. Участок, кстати, меня не впечатлил: обычный кабинет. Столы, заваленные бумагами. Кондиционер. Шкафы. А где решётки, где, я не знаю, дубинки и вооружённые спецназовцы? Что это за детский сад.
Даже в допросной меня оставили одного, забрав только разбитый телефон и кошелёк с деньгами и карточками. При желании я мог бы выйти через незапертую дверь, и уйти домой. Если бы не мой вид: кровь стала подсыхать и пахнуть. И не тотальное опустошение внутри. Больше всего хотелось лечь и сдохнуть. Но стоило только закрыть глаза, как перед ними возникал бедняга Тадао, заваливающийся навзничь с отрубленной головой. Так что рукомойнику в допросной я обрадовался больше всего. Взбодрился под струёй холодной воды. Жаль, отмыться как следует не удалось: уже через час ко мне зашли аж трое господ… Вернее, двое господ полицейских, и одна госпожа полицейская. И, видимо, она же главная допрашивательница.
Я оставил рубашку с кровавыми пятнами в раковине, и сел на предложенный стул.
— Добрый вечер, господин Онода, — женщина в форме проигрывала по внешним данным полицейской из Сайтамы, госпоже Фукацу. Но зато у неё была особенная выправка. Я бы сказал, скорее военная, чем полицейская.
— Добрый вечер, — поприветствовал я её в ответ.
Остальные двое не стали ничего говорить. Но если один из них встал возле двери, прислонившись к косяку, то второй завис над моим плечом. Ух ты, психологическое давление!
Если до этого манёвра я ещё подумывал о том, чтобы рассказать всё как было, то теперь оставалось только одно. Молчать.
— Итак, господин Онода, — женщина мне так и не представилась. Как невежливо, — не могли бы вы нам рассказать, что заставило вас протаранить ворота госпиталя красного креста Йокогамы, а затем чуть не задавить охранника?
— У меня в машине были смертельно раненые люди. А я не умею водить машину, — ответил я. — Прошу прощения за доставленные неприятности. Могу я узнать, что с ними?
За Надесико я не переживал. А вот Ранго потерял слишком много крови. Не удивлюсь, если его не смогли спасти.
— Мы вам ответим, если вы расскажете, кто эти люди, и как они получили свои… недуги.
— Это мои друзья. Такуми Алиса и Ёсида Ранго. Но, боюсь, на ваш вопрос я не смогу ответить — я не видел, кто это с ними сделал.
Это правда, кстати. Не видел я, что вкололи Надесико (след от укола на сгибе локтя я нашёл). И как господин Такуми отчекрыжил Ранго руку я тоже пропустил. Жаль. Их дуэль была, наверное, эпичной.
Госпожа полицейская поджала губы и кивнула человеку, стоящему у меня за спиной.
Моя многострадальная физиономия тотчас уткнулась в стол, разделяющий нас с госпожой полицейской. Грубая рука прижала меня к столешнице, и не менее грубый голос заорал мне в ухо:
— Отвечай, маленький панк! Не испытывай терпение госпожи Кацураги! Откуда ты их привёз? Где остальные? Что произошло? Отвечай! Не молчи!
Каждый вопрос сопровождался лёгким постукиванием моей головой об стол. Так что к финалу экспресс-допроса я обзавёлся, в дополнение к головной боли, головокружением и тошнотой.
Меня, собственно, и стошнило прямо на стол. Так что допрос временно прервался на то время, пока добрый дядечка, приглашённый из кабинета, не убрал за мной. На меня он старался не смотреть. Япония.
Ну а после мы продолжили. Просто поразительно, насколько методы защитников закона и нарушителей закона иногда похожи. Меня запугивали всеми доступными способами, разве что физического насилия применяли не так щедро, как я опасался. И долбили по кругу одними и теми же вопросами, надеясь поймать меня на противоречиях. Я же твёрдо держался той линии, что прогуливаясь случайно по набережной увидел господина Ёсиду за рулём его мицубиси уже в таком плачевном состоянии. И госпожу Такуми на заднем сидении. Так что, перетащив господина Ёсиду на пассажирское сиденье, поспешил отвезти в ближайшую больницу. Где совершенно случайно не справился с управлением от волнения.