Возвращаясь к делу, я откровенно изучаю его, и его глаза раздраженно сужаются.
— Волосы слишком аккуратные, — говорю я Джеймсу. — Я вижу на них следы расчески. Можешь исправить это, пожалуйста?
— Любой человек, имеющий волосы, может поправить их сам, — натянуто говорит Мэннус.
— Уверена, что ты можешь, — отвечаю ему. — Однако Джеймс — стилист, так что пусть он делает свою работу.
Мэннус сверлит меня взглядом.
— Тебе нравится пинать яйца вообще или только мои?
— Поскольку вы собираетесь выставить свои яйца передо мной, я обещаю быть осторожной, мистер Мэннус.
Уголок его рта кривится, но улыбка не касается глаз. И когда он говорит, голос напряжен:
— Уже думаете о них, не так ли, мисс Куппер?
— Не совсем. Я уже видела три комплекта сегодня, так что в данный момент мои мысли немного заняты.
Самодовольное выражение исчезает с его лица.
Рядом с ним хихикает Джеймс.
— По-моему, она только что призналась, что у нее в голове одни яйца, — вполголоса шепчет он Мэннусу. — Не то чтобы я ее винил. Давай подготовим тебя, и ты дашь ей еще один повод подумать о яйцах, а?
Мэннус бледнеет.
— Уже?
Он выглядит удивленным, что странно, учитывая, что на нем нет ничего, кроме полотенца.
— Хм... это идея. — Джеймс взъерошивает медово-коричневые волосы Мэннуса, и квотербек пятится, как норовистая лошадь. Джеймс замирает, глядя на меня широко раскрытыми, удивленными глазами.
Я подумала о том же.
— У нас какие-то проблемы, мистер Мэннус?
Он вздрагивает, переводя взгляд с меня на Джеймса, и его челюсть сжимается еще сильнее.
Гнев накаляется в моей груди. И когда он не отвечает, я нажимаю сильнее.
— У тебя какие-то проблемы с тем, что Джеймс прикасается к тебе?
Едва сказав это, уже жалею о своих словах. Я бы никогда не подставила Джеймса, и делать это сейчас дерьмовый поступок с моей стороны. Но, черт возьми, если этот парень не морочит мне голову.
Мэннус хмурится так сильно, что его брови почти сходятся.
— Что? Мой массажист все время прикасается ко мне, и он парень. Какого черта меня это должно волновать, пока он делает свою работу? — Он бросает взгляд на Джеймса. — Почему она меня об этом спрашивает?
Джеймс явно борется с улыбкой.
— Я думаю, это потому, что ты дергаешься, как будто вот-вот выпрыгнешь из своей кожи.
Щеки Мэннуса вспыхивают.
— Что?
Он выглядит искренне расстроенным и взволнованным, я замираю и пристально изучаю его. На висках у него бисеринки пота, а пульс быстро бьется у основания мощного горла. Руки низко опущены на стройные бедра, костяшки пальцев побелели там, где он вцепился в полотенце.
Мое сердце, спрятанное за прочными стенами, виновато вздрагивает и смягчается. Может ранее он и вел себя как придурок с этим замечанием про одноглазого Вилли, но он все еще мой клиент, и я плохо выполняю свою работу, если он так расстроен.
Я ловлю взгляд Джеймса.
— Ты не мог бы принести мне кофе? — Мне не нужен кофе, это наш условный сигнал Джеймсу убираться, когда мы имеем дело с паникующим клиентом.
— Конечно, — легко соглашается он. — Вам что-нибудь принести, мистер Мэннус?
Финн отрицательно качает головой.
— Нет, спасибо.
— Помоги мне, пожалуйста, Мэв, — говорит Джеймс. Мэв тоже знает правила, и они оба тихо уходят.
Наедине с Финном в студии становится неестественно тихо, и я слышу, как в кухне постепенно стихают разговоры. Мне нужно успокоить клиента. Обычно это не проблема, но не в данном случае. Финн Мэннус на удивление труден для чтения.
Отложив камеру, я подхожу к iPad, на котором загружена моя музыка.
Финн наблюдает за мной с настороженным выражением лица.
— Пожалуйста, не надо музыки. Я сойду с ума, если ты ждешь, что я пойду под Zoolander (Образцовый самец» (англ. Zoolander) — кинокомедия Бена Стиллера. 2001 года. Главный герой Дерек Зуландер — мужчина-модель № 1 в мире.)
Его голос звучит уставшим до глубины души, и я слегка улыбаюсь ему.
— Я не жду от тебя взгляда «Голубая сталь» (Фирменный взгляд вышеупомянутого героя фильма «Зуландер».) , не волнуйся. И никаких быстрых битов, обещаю.
Я бросаю взгляд в сторону кухни, а затем наклоняю голову, будто признаюсь в какой-то тайне.
— Просто у меня голова болит. — Это правда, мигрень назревала весь день и теперь достает меня. — Какая-нибудь тихая, легкая музыка поможет заглушить все лишние шумы.
Тоже правда. Но еще надеюсь, музыка поможет Финну расслабиться. Я выбираю медленную песню Ланы Дель Рей.
Его широкие плечи немного расслабляются, и он коротко кивает.
— Я полжизни борюсь с мигренями, сочувствую тебе.
Глядя на Мэннуса, легко забыть, что он больше, чем симпатичное лицо, он использует тело как инструмент, подставляя его под град ударов и выдерживая напряжение на пределе возможностей. Я бы не смогла справиться с таким. Но он справляется. Они все справляются. Это и есть та сила и уязвимость, которую я хочу показать.
Он сильнее поворачивается ко мне.
— Так плохо? У меня в сумке есть ибупрофен.
Конечно, у него есть. Я не знаю, как вести себя с милым Финном. Но стараюсь.
— Я уже приняла лекарство перед вашим приходом. Но все равно спасибо.
Он снова кивает, все еще встревоженный, но теперь сосредоточенный на мне.
— Может, стоит перенести съемку?
Столько надежды.
Сказать «нет», все равно что пнуть щенка.
— Думаю, для нас обоих будет лучше, если мы просто покончим с этим, не так ли?
Взгляд темно-синих глаз скользит по моему лицу, каждый мускул в его теле напрягается, идеально выделяясь и создавая великолепный рельеф. Затем он вздыхает, и его напряженная фигура оседает в поражении.
— Да. Так будет лучше.
Но он не двигается.
— Можешь не снимать полотенце, — говорю я в неловкой тишине. — Мы можем поснимать только торс.
Это привлекает его внимание. Он сводит брови, и я оказываюсь под его предельно сконцентрированным взглядом. Этот парень возглавляет команду на поле и устрашает, не прилагая особых усилий.
— Дело не в этом, — его голос глубже сейчас. Более насыщенный.
— Послушай, я знаю, что мы плохо начали, но ...
— Ненавижу фотосессии, — выпаливает он, и румянец заливает его высокие скулы. — Ладно? Я не знаю почему. Просто ненавижу. Я знаю, что это часть работы, но легче от этого не становится. В них есть что-то такое, что заставляет чувствовать... — он беспомощно пожимает плечами.
Но взгляд у него дерзкий, словно он бросает вызов. Ладно, думаю, я заслужила. Я плохо скрывала свое презрение, но не чувствую его сейчас.
— Я тоже ненавижу, когда меня фотографируют, — честно признаюсь я.
Он приподнимает бровь, и я поднимаю камеру со слабой улыбкой.
— Почему ты думаешь, я нахожусь по другую сторону этой штуки?
— Хочешь поменяться местами? — спрашивает он, слегка поигрывая бровями.
Я не собираюсь считать это милым. Ни за что. Мне нужно сосредоточиться.
— Совершенно уверена, что никто не примет меня за тебя.
Медленная улыбка приподнимает уголок его рта, и эти красивые глаза теплеют.
— Совершенно исключено, Честер.
А вот и флирт, я так и знала, что он прятал это внутри. Мой желудок трепещет, и хочется пнуть себя.
Он проводит рукой по лицу так сильно, что слышно царапанье ладони об щетину.
— К черту все. Давай сделаем это.
— Отлично. Подождем, пока Джеймс вернется? Или начнем прямо сейчас?
Я ставлю на второй вариант. И он не разочаровывает.
— Нет, я в порядке. — Парень прочищает горло. Словно в замедленной съемке, его рука движется к узлу полотенца и тянет.
И хотя я включила музыку, клянусь, сейчас так тихо, что я слышу, как полотенце сползает на пол.
Боже.
Сердце колотится о сжатые ребра, хочется присесть и восстановить дыхание, потому что оно улетучилось. Жар растекается между ног и по задней поверхности бедер.
Профессионал. Ты про-черт возьми-фессионал.
Голос в моей голове тоненький и слабый, заглушаемый шумом в ушах.
Во рту пересохло, я уставилась на мужчину передо мной, и наши глаза встречаются. Тишина такая плотная, что я чувствую ее вкус на языке. Я вижу его всего, совершенно беззащитного, уязвимого, но такого сильного, что не могу мыслить ясно.