— Я уже и не молод, если считать тот возраст, который проживают эльфы теперь, — Истираль сделал ударение на последнем слове. — Если бы не рабство, меня бы уже не было в живых. Так что… — он развел руками, уже не зная, как к этому всему относиться.
Но магичка решила прервать бессмысленный разговор и лишь махнула рукой.
— Ладно, раз уж мы не спим, то предлагаю позавтракать и серьезно поговорить. На самом деле серьезно, а не обсуждать медицину эльфов.
— О чем? — Истираль сел напротив нее, ожидая блюд с графского стола, и не прогадал.
Ронина не ответила, пока они ели. Она лишь морщилась от грустных мыслей и ждала, пока завтрак закончится. На самом деле ее план попахивал конкретным таким безумием, но она ничего не могла с собой сделать. Желание пнуть магистра по пустым яйцам было сильнее здравого смысла. По-хорошему, им обоим сейчас следовало сидеть тихо в лесу, собирать травки, варить зелья и учиться готовить супы на будущее, когда магия окончательно покинет этот мир, и не отсвечивать. Но темная натура магички протестовала. Ей хотелось мести за нападение, за унижение подобными мерзкими предложениями стать государственной свиноматкой, за то, что магистр посмел нарушить негласное и очень шаткое перемирие. Они не трогали друг друга фактически все время ее затворничества в лесу, делая вид, что ничего не происходит. И тут на тебе…
Убрав со стола, она внимательно посмотрела на подобравшегося и разом посерьезневшего эльфа и четко произнесла:
— Я хочу украсть твоего сына из ордена. Что думаешь по этому поводу?
Истираль пораженно моргнул, пытаясь понять, что он только что услышал. Его хозяйка слишком круто поменяла точку зрения, и это настораживало. Пожалуй, у нее были какие-то свои мотивы…
— Ты же была категорически против, — с трудом выдавил он, вспоминая их не такой уж давний разговор.
— Да, но тогда меня не пытались похитить и нацепить на шею такой же ошейник, — Ронина покачала головой. — Я знаю, что это практически невозможно. И знаю, что за это мне объявят войну все, вплоть до самых задохлых магов. Не потому, что я украду какого-то полукровку, а потому, что у них станет на одного одаренного ребенка меньше. Поэтому спрашиваю тебя, как отца и как… соучастника этого всего — ты согласен? Сможешь заботиться о своем сыне, даже если со мной что-то случится? Сможешь ли ты обучить его в должной степени?
— Я согласен, — Истираль встал из-за стола и опустился перед магичкой на одно колено. — Я сделаю все, что в моих силах, ради этого. И буду заботиться о сыне, как о единственном наследнике, поскольку больше детей у меня нет и вряд ли будут.
— Что ж, тогда дуй учить телепортацию, — буркнула Ронина и встала из-за стола. — А я попробую нарисовать себе схему замков. Я не знаю, где его держат. Если ему три года, то он еще слишком мал, чтобы учиться.
— Да, дети эльфов растут медленнее, — согласно кивнул подхватившийся Истираль.
— А поэтому он, скорее всего, в главном замке ордена в столице с приставленной нянькой и, возможно, охраной. Так что я пока нарисую то, что помню, а потом ты дополнишь. Ты был у магов гораздо позже меня, а они могли что-то перестроить. А теперь брысь учиться. Как только ты выучишь теорию, будем пытаться с практикой.
Истираль только согласно кивнул и выскочил за нужными книгами, которые Ронина позволила ему забрать к себе и читать столько, сколько нужно. Он сомневался, что сможет сходу открыть портал, поэтому магичка потихоньку тренировала его выполнять другие заклинания, менее энергоемкие и не такие сложные. Но все же он считал, что может попробовать. Если и не открыть полноценный портал, то хотя бы попытаться, чтобы знать, на что именно он может рассчитывать. А там глядишь и боевой магии научится. И приблизит сцены из своих снов. Теперь-то он понял разгадку увиденного, но от понимания на душе легче не стало. Наоборот, Истираль опечалился, понимая, что своим желанием спасти ребенка может развязать масштабную войну. Но ведь все темные с чего-то начинали? Так почему бы и ему, теперь тоже частично темному, не начать отстаивать право воспитывать собственного сына, раз уж так вышло?
========== Глава 30 ==========
Следующую неделю Ронина посвятила зельям и артефактам. Она усиленно делала вид, что ничего не происходит и ничего не задумано, но от мысли о том, что она осмелится проникнуть в святая святых ордена магов без разрешения, у нее дрожали руки и подергивался уголок глаза. Она нарисовала подробную схему замка, Истираль добавил, где что находится, но, к сожалению, никак не мог помочь с защитой, а сама Ронина понятия не имела, что там накрутили маги за триста лет. Может быть, ничего, а может, покрыли замки новыми слоями защиты, как она закутала свою башню сверху донизу. В любом случае, пока что переть на рожон было рано, и они оба это отлично понимали.
Ронина не спешила, предпочитая выучить эльфа на всякий случай, чтобы тот не остался посреди заколдованного леса с маленьким ребенком на руках без всяких удобств. Она не сомневалась, что башня рухнет, как только она умрет, поскольку все здание было просто пропитано ее магией, и в случае исчезновения источника этой магии, оно не удержится. Не зря во всех легендах рушились башни и замки злобных темных. Маги настолько сильно вкладывались в защиту своих жилищ, что те становились каменным продолжением их самих. Впрочем, рассматривать вариант собственной смерти Ронине не хотелось. Поэтому она ломала голову над тем, как зайти, схватить ребенка и выйти из замка магов без проблем или почти без проблем.
Основной загвоздкой было то, что замок наверняка защитили от нее лично на всякий случай, значит, ее просто размажет об защиту во время попытки перехода. И ломиться в лоб смысла нет никакого. Еще была проблема в том, как найти правильного ребенка, поскольку Ронина не сомневалась, что маги натащили в замок всех возможных и невозможных полукровок, которых только смогли собрать. И для поиска нужного ребенка придется сделать амулет, иначе никак. И желательно сделать такой амулет, с помощью которого можно будет открыть портал прямиком к указанному эльфенку, а не шариться по всех замысловатых коридорах, рискуя нарваться на множество недовольных магов. Впрочем, проблема была не только в том, как войти в замок, а еще и как выйти, поскольку на ребенке наверняка будет маячок, следилка или что-то аналогичное, с помощью чего маги и няньки смогут отслеживать его перемещения. И стоит ребенку покинуть свою территорию, как сбегутся все ответственные за него.
Она крутила и так и эдак, и по всему выходило, что лично переться за ребенком не вариант. Нет, можно выдумать какой-то хитроумный ход, но все равно ломать в одиночку защиту, поставленную не одним десятком магов щит поверх щита так же бессмысленно, как пытаться разгрести лопатой весь снег на севере зимой. А значит, ей предстояло придумать что-то необычное, дерзкое и настолько неожиданное, что обескуражит магов. Что-то, что позволит ей быстро сцапать ребенка и так же быстро уйти… Но на этом все идеи заканчивались.
Идею вломиться силой в святая святых магов целого королевства и не только она отмела сразу, поскольку это верный способ самоубийства. Отпускать одного Истираля… у него шансов было еще меньше, поскольку он эльф, которого маги учуют сразу, на нем тьма, которую они тоже учуют, к тому же за такой длительный срок жизни с Нилайей его запомнили все маги ордена, если и не все слуги и даже гонцы. Так что это тоже был тупиковый вариант. Оставалось лишь ломать голову над тем, чем так отвлечь магов от их жилища, чтобы они надолго позабыли о нем.
Она, конечно, могла попросить гномов устроить очередную и такую же бессмысленную делегацию к людям на предмет торговли и всего такого. Но, во-первых, гномы бы вели переговоры не с магами, а с королевскими послами, а то и с королем, в зависимости от важности вопроса, а поэтому маги могли прислать лишь одного-двух представителей, которые погоды не сделают для ее плана. А во-вторых, ей не хотелось, чтобы гномы рисковали жизнями из-за ее прихоти. На самом деле, чужой полукровка ей даром не был нужен, она сомневалась, что долго сможет терпеть ребенка в башне и не сорвется на него за невинную шалость, но все же… Ей нужно было именно что уколоть побольнее магистра, показать, что он не всесилен, доказать, что она тоже чего-то стоит. Ронина старалась держать в узде свое эго, но все же что-то изменилось после того обращения. Она не знала, что именно, но чувствовала в себе перемены. Теперь она окончательно перестала быть человеком, с людьми ее ничего не связывало, даже раса. Она стала чем-то новым и непонятным, и теперь ее новая внутренняя сущность не могла позволить оставить все как есть.