Глава 1.
Иридия (семнадцать лет спустя)
Король со светлой грустью смотрел на свою прекрасную малышку, которая, впрочем, малышкой уже не являлась. Принцесса, раскинув воланы голубой юбки, сидела на маленьком стульчике и играла на золоченой арфе.
Высокопоставленные зрители тои дела ахали, восхищаясь игрой Сапфиры. Тонкие пальчики самых миниатюрных в королевстве рук восемнадцатилетней принцессы резво порхали по струнам, извлекая чудесные звуки. Маленькая ножка в атласной туфельке едва заметно отбивала ритм.
Девушка грациозно склонила на бок голову, завесившись от зрителей многочисленными пружинками серебристых локонов, но, то и дело, бросала лукавый взгляд туда, где сидел отец, отчего розовые щечки расцветали прелестными ямочками, когда на сочных губах мелькала улыбка.
Доиграв, принцесса легко встала и сделала изящный реверанс. Выслушала долю похвал и восхищенных слов, но, не вытерпев, нарушила этикет, бросившись на шею отцу. Чмокнула его в щеку и умчалась, словно ветер, оставив после себя аромат легких духов.
— Сапфира, — только успел крикнуть король, получив в ответ лишь удаляющийся смех.
Сапфира упорхнула в любимое место сада. Где уселась на перевитые цветами качели. Она радостно улыбалась солнцу и ветру, ласково развевавшему пышные юбки. В день своего Рождения ей совсем не хотелось думать о плохом, думать о том, что ее безоблачная жизнь омрачилась четыре года назад.
Тогда четырнадцатилетняя принцесса перебирала старые игрушки в детской, и ее заинтересовало, откуда среди дорогих и редких кукол взялась эта: грубо вырезанная, деревянная, в виде младенца. Отец, в ответ на ее вопрос, загрустил и, усадив рядом с собой на диванчик, стал рассказывать…
В то время Иридия находилась в предчувствии войны с соседним государством, и король Тиний отправил свою любимую, беременную тогда, жену в удаленное княжество.
Она пробыла там несколько месяцев, за которые Тинию удалось заручиться поддержкой короля Сардинии. Испугавшись, Авалонцы поспешили заключить мирный договор. Обрадованная королева решила рожать дома и со свитой отправилась в путь.
По дороге их застал сильный ураган. Испуганные лошади понесли карету королевы Илии в неизвестном направлении. Тело кучера нашли через несколько дней, но следов кареты, да и самой королевы, увы, так и не обнаружили.
Через месяц в замке неведомым образом появилась старуха в черном плаще. Кто ее пропустил в тронный зал, было для всех тайной. Она показала королю сверток с девочкой и сказала, что это его дочь, которую умирающая королева назвала Сапфирой. Старуха, отдавая ребенка, просили лишь одно в благодарность: рядом с принцессой всегда должна находиться примитивная кукла, вырезанная самой бабкой.
Трепетно взяв девочку, король спросил только одно: посвящена ли она какому-либо богу.
— Посвящена, — насмешливо сказала старуха и исчезла А король так и не успел спросить, какому же богу посвящен его ребенок.
Он с печалью гладил серебристый пушок на головке младенца, унаследованный от матери, и смотрел в сапфировые глаза, похожие на его собственные.
Четыре года назад эта история потрясла юную принцессу.
Какое-то время, она с опаской обходила стороной странную куклу, которая почему-то пугала, одновременно притягивая. Однажды притяжение стало таким сильным, что девочка не выдержала и дотронулась до нее. Тут же ладони стало нестерпимо горячо. Пожар распространился по всему телу и исчез. С этого дня ей стала сниться старуха в черном плаще.
Она рассказала о том, что умерла и должна передать Сапфире свой колдовской дар.
— Впусти в себя тьму. Откройся ей, — раз за разом убеждало странное сновидение. — Ты обещана князю тьмы. Он все равно соберет свою дань.
Эти сны навевали ужас, и принцесса отказывалась принимать дар старухи. Она все чаще выходила на солнце, боясь темноты. Она боялась спать, ведь во сне неизбежно приходила она…
Авалония
Высокий красивый молодой мужчина спускался во двор замка по каменным ступеням. В свои 29 лет он был самым завидным женихом средиземных королевств. И самым опасным. Девушек пугало холодное, отчужденное выражение лица, отдающие ледяным холодом черные глаза под завесой длинных ресниц. Густые брови вразлет выдавали в нем авантюрную жилку, а сжатые в тонкую линию губы — жестокость. Тяжелый подбородок наводил на те же мысли. Но больше всего окружающих пугали истории о многочисленных женщинах, заточенных в недрах замка, а также способность превращаться в волка.
Принц остановился на предпоследней ступени, скользя равнодушным взглядом по кланяющимся слугам. Он медленно натягивал кожаные перчатки для верховой езды. Его мускулистые ноги были затянуты в темно-зеленые бриджи и высокие черные сапоги со шпорами. Темно-зеленый прекрасно сшитый камзол был прикрыт длинным плащом.