- Сейчас сам всё увидишь, подожди немного.
Она отвернулась и устремила взгляд чуть прищуренных глаз в просвет изгороди, через который хорошо просматривалась дорожка к их дому и крыльцо. Отсюда можно наблюдать за дверью совершенно незамеченными – обычно люди, выходя из дома, не вглядываются в живую изгородь напротив, стремясь найти за ней тени сталкеров.
“Ладно, ладно, – подумал я, – твоя взяла”.
Начал смотреть через этот просвет на дверь, и некоторое время мы сидели, как два идиота, но ничегошеньки не происходило. Я не любил подолгу находиться в неудобной позе, мои конечности затекали очень быстро. Тем более, когда Лала, сидя рядом, положила свой локоть на моё колено. Двойная нагрузка, между прочим! Уже чувствуя неприятное онемение в лодыжке, я решил для начала сдвинуть её руку с ноги, чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь.
- Началось… – прошептала Лала, и правда – дверь медленно открылась, и вышел Эл, а с ним какая-то девочка. Эм, я бы даже сказал, девушка, если судить по ее фигуристым выпуклостям там, где они и должны быть у симпатичных девушек.
К примеру, та же Лала выглядела по сравнению с ней мальчишкой в своих джинсовых обтягивающих шортах до колена и рубашке с коротким рукавом, которую, похоже, вообще стащила у брата. Есть ли под этой рубашкой сись… э-э-э… выпуклости, понять было абсолютно невозможно.
Но ведь Лала – она и есть Лала. Друг, товарищ и опора во всех диких выходках, что нам приходилось совершать вместе за эти годы. Она круче сестры, потому что с ней не приходилось делить комнату и время за приставкой. Но, тем не менее, она всегда была рядом в нужную минуту, гладила по голове, когда ты этого реально заслуживал, обнимала, когда ты в этом нуждался, и не хило и больно била с ноги, если на то была стоящая причина.
И самое главное – она никогда не стеснялась быть в нашей дурной мужской компании, хотя мне всегда казалось, что у девочек в её возрасте должны быть более интересные занятия, чем гонять с нами на роликах до темноты или выдумывать глупые подставы для наших школьных врагов. Лала была крута целиком и полностью, и мне не было дела до ее выпуклостей, потому что, даже не будь там у неё ничего, она бы всё равно осталась для меня лучшей девчонкой в этом городе. Своей в доску, как говорится...
И вот, сквозь изгородь я наблюдал, как Эл, улыбаясь как полный идиот, вышел из дома за ручку с какой-то девушкой и направился явно не к кладовой, чтобы взять ролики.
Я уже был готов выпрыгнуть из нашего убежища, чтобы сказать ему всё, что думаю по этому поводу, но Лала грубо дёрнула меня за рукав, чуть снова не повалив на землю, и рьяно замотала головой, видимо, давая понять, что идею не поддерживает.
“Вот чёрт! Сколько уже можно тут сидеть? Давай уже, Эл, раз сваливаешь – вали поскорее. Ноги совсем затекли”.
Я понимал происходящее только наполовину, но был уверен, что стоит Элу скрыться из нашего поля зрения, как меня будет ждать развёрнутый рассказ в лицах, не меньше.
- Уф-ф, наконец-то они ушли, чёртовы голубки! – Лала была зла. Очень зла. Она протянула мне руку и сказала:- Поднимай меня, раз встал первым. Я ног почти не чувствую. И пошли в дом, хоть чаем тебя напою. Еще есть время, и темнеет поздно, успеем покататься.
Я принял её руку и потянул на себя, мы пошли в дом. Тут, как и всегда в доме близнецов, было светло и слегка пахло лавандой. Я положил сумку с роликами у входа и поплёлся на кухню за Лалой, которая была готова рвать и метать, если верить угрожающей прямоте её спины.
- Завари, пожалуйста, с мятой, – попросил я. В конце концов, если уж пить чай, то любимый.
- А водицы родниковой из живительного источника тебе не надо? – огрызнулась она. Я только вздохнул на это.
- Ладно уже, кончай злиться. Я пока что вообще не в курсе, что тут происходит. Разве мы не договаривались сегодня весь вечер прокататься на роликах?
- Договаривались. В понедельник же и договаривались. А потом во вторник ему (О! С какой интонацией было сказано это «ему»!) позвонила Элизабет. Кажется, её зовут так, – Лала наморщила лоб, будто хотела что-то вспомнить, а потом изменившимся, противным голосом начала пародировать разговор брата по телефону:- Ах, Лиззи, так здорово, что ты позвонила! Что? Нет, конечно, нет, я не занят в среду! Давай сходим, погуляем и, может, в кино зайдём? Ну как? Лиззи, ты чудо! Пока-пока! – она изобразила это так живо, не иначе, подслушивала их в коридоре. А потом Лала сделала жест, будто кладёт два пальца в рот: – Буэ-э! Воротит от него.
- Короче, вы поссорились.
- Нет. Мы не поссорились. Просто я больше с ним не разговариваю. Вообще не пойму, откуда взялась эта Лиззи. Она не из школы и старше его на год, если не на полтора. Да ты видел её? Вот это, – Лала засунула под рубашку руки со сжатыми кулаками и изобразила грудь четвёртого размера, не меньше, – и вот это! – она прошлась по кухне, повиливая задницей, как колченогая синица. – Ты видел?!
О. В бешенстве моя названая сестра была прекрасна и… уморительна. Я уже начал было подхихикивать над ней, как она зарядила мне в лицо кухонным полотенцем.
- Смешно ему. Мы Эла теряем, а ему смешно…
Я всё-таки не выдержал и начал хохотать. Уж больно это походило на глупую сцену ревности сестры к брату. У них всегда были очень близкие и доверительные отношения. И, чего таить, я иногда ловил себя на мысли, что завидую им.
Всегда иметь рядом близкого и родного человека, который с тобой стопроцентно на одной волне, было в то время для меня пределом мечтаний. Да, мы дружили и дружили крепко, но, всё же, с каждым годом проводили вместе всё меньше времени. А с другой стороны, их родственная и душевная близость таила в себе большой подводный камень. Им было достаточно хорошо и комфортно вместе, чтобы больше ни в ком не нуждаться. Кроме меня, друзей у них больше не было, так, знакомые по школе или приятели по кружкам увлечений – ничего серьёзного. До сих пор не пойму, как умудрился сойтись с ними, и вообще, за что мне такое счастье. В своё время только наша с ними дружба и спасала меня от депрессии и серости окружающего мира.
Хотя, конечно, я не мог понять, как два подростка разного пола, шестнадцати лет, с одинаковыми лицами, вообще уживаются в одном доме. Загадка... В моих чёрных фантазиях при любом развитии событий они должны были уже поубивать друг друга, но нет же. Живут и радуются.
- Лала, выдохни. То, что я видел, меня мало интересует. Я шёл кататься с вами на роликах, и намерен получить своё, потому что кататься с вами – это круто.
Видно, как её глаза потеплели, а губы, собранные в «скорбную птичью попку», расслабились.
- Я понял, что ты в расстройстве, и вряд ли услышу связную речь, где не будет фигурировать «этот гадёныш» и прочие ласкательные. Давай я расскажу, как это вижу, а ты меня поправишь потом, если что? – на миг Лала вспыхнула, готовая снова огрызнуться, но тут же отошла, налила вскипевшую воду из чайника в заварник, куда уже положила чёрный чай и мяту. Села напротив и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди:
- Валяй уже, Агата Кристи недоделанная.
- Ну, начнём. Похоже, твой брат влюбился, – Лала поморщилась, как от оскомины, но смолчала. – Где-то он подцепил симпатичную девушку, и, что странно, он ей тоже пришёлся по вкусу.
Я сказал так, но на самом деле, в том, что Эл кому-то понравился, не было ничего странного. Эл был чёртовым Ахиллесом, особенно, если меня поставить рядом с ним. Высокий и жилистый, он очень быстро загорал на солнце, а его волосы, наоборот, выгорали сильнее, чем у Лалы, и из каштановых превращались в светло-русые. За последние месяцы Эл совсем не стригся и отрастил себе практически «каре», и ему это охренительно шло. Вкупе с широкими плечами, голубыми глазами и тёмными размашистыми бровями, его облик редко оставлял девушек равнодушными. Боюсь об этом думать, но не удивлюсь, если и Лала попалась в сети своего же брата. В конце концов, жить вместе и не замечать его – совершенно невозможно. Лала тоже была очень симпатичной, но я не мог судить об ее женской красоте объективно. Внешне она мне больше напоминала парня, излишне нежного и тонкокостного, потому что я просто привык так ее видеть.