— Понял, — перебил его Миллер.
— Тебе уже говорили такое раньше, верно?
— Было дело, — согласился Миллер. — Пару раз.
— И что ты собираешься делать, черт побери? Уволиться? Или переводиться?
— Я не знаю. Я прикинул, что нужно подождать до конца месяца. Может, после Рождества что-нибудь и решу.
— Ты мне нужен для этого дела.
Миллер промолчал.
— Шеф хочет повесить все это на нас. Все четыре убийства. Пока у нас нет доказательств, что это дело рук одного человека. Из твоего рапорта следует, что такое возможно, но мне не нужны предположения, их я использовать не могу. Удушение, избиение, история с биркой, да все это… Похоже, что это один убийца, да?
— Похоже, что так.
— Как звали первую? Мозли?
— Да, Маргарет Мозли. Это было в марте.
— Это было твое дело?
— Не совсем. Я прибыл туда первым просто потому, что был на смене, — пояснил Миллер. — Думаю, в конце концов дело попало к Метцу.
— Нет, я припоминаю, что случилось: Метц собирался взять его, но не взял. В результате оно пошло в третий участок.
— Надо понимать так, что этим делом полгорода занимается?
Ласситер криво усмехнулся.
— Да ты даже не представляешь себе масштаб!
— Тогда почему решили повесить все на нас? На второй участок?
Ласситер пожал плечами.
— Первое убийство было совершено на нашей территории, второе — в юрисдикции четвертого участка, третье — шестого участка, а четвертое — снова у нас. У нас два из четырех. Шеф любит нас, а может, ненавидит. Боже, я не знаю! Он хочет, чтобы мы этим занялись, были связующим звеном по четырем делам. Эта история стала большой проблемой. Он хочет, чтобы все убийства проходили в рамках одного расследования. В этом есть смысл. До сегодняшнего дня этим занимались — а честно говоря, почти не занимались — три различных участка. Газетчики вцепились в эту историю мертвой хваткой. Мы так и предполагали. Возможно, шеф думает, что после всего того дерьма, которое ты взбаламутил, мы сможем восстановить нашу репутацию, разобравшись в этом деле.
— Это бред…
Ласситер поднял руку.
— Политика и протокол — вот что это такое. Не более и не менее. На самом деле ничего личного, что бы тебе ни казалось.
— Значит, шеф предлагает припрячь меня из-за того, что случилось?
— Не совсем.
— В смысле?
Ласситер отошел от окна и снова сел за стол.
— Ты должен понять одну вещь. Всегда найдется дрянной либерал, озабоченный социальными проблемами, который будет считать, что мы только тем и занимаемся, что лупим ни в чем не повинных гражданских ради собственного удовольствия.
Миллер иронически усмехнулся.
— Я знаю, что такое политика полицейского управления. Мне не нужны уроки…
— Хорошо, тогда мне не надо ничего объяснять. Если ты здесь, значит, при исполнении. Если ты при исполнении, значит, должен принять дела, которые я тебе передаю, к расследованию. Я поручаю это дело тебе, и если ты не собираешься прямо сейчас писать рапорт об отставке, тебе придется его принять.
— Я вас тоже люблю, капитан, — ответил Миллер.
— Тогда иди и пообщайся с ФБР.
Миллер нахмурился.
— С кем? ФБР?
— Увы, да. Шеф запросил помощь из ФБР. Они послали кого-то поучить нас, как следует заниматься этим дерьмом.
— Это же не дело федералов. С чего им ввязываться?
— Они протягивают руку помощи, Роберт, и я точно смогу смириться с этим. У шефа был разговор с судьей Торном… Не надо забывать, что в будущем году выборы… Никто не потеряет из-за этого работу, уверяю тебя. Мне нужно, чтобы кто-то возглавил расследование, и ты как раз такой человек. Боюсь, что так оно и будет. Может, это позволит тебе отвлечься, а? Возможно, ты вспомнишь, зачем так тяжко трудился, чтобы стать детективом.
— У меня есть выбор? — спросил Миллер.
— Да ни хрена! — ответил Ласситер. — Когда, черт побери, у нас был выбор в подобном деле? У тебя было три месяца, чтобы отдохнуть от этого дерьма. Уже неделя, как ты на службе. Ты мне нужен, чтобы ублажить ФБР. Потом вы с Росом соберете все файлы, пройдетесь по ним, и колесо завертится. У нас есть четыре мертвые женщины, и шеф полиции вцепился в меня, словно клещ. Об этом деле пишут больше, чем о Дне ветеранов. Поэтому мне нужно, чтобы ты стал чертовым героем и спас положение! Договорились?