— Товарищ Горина? — осведомился капитан, входя в светлый коридор.
— Да.
— Добрый вечер, — поклонился Шубин.
— Здравствуйте. Проходите, — удивительно певуче проговорила Горина.
На ней было легкое платье стального цвета, чуть прикрывавшее ее полные, белые руки. Проведя капитана в гостиную, она пригласила его сесть. Из соседней комнаты выбежал стройный темноволосый мальчик.
— Вова, ступай в сад! — ласковым голосом проговорила Горина.
— Шубин, Иван Васильевич, — представился капитан, — работаю в Управлении милиции.
— Анна Ильинична Горина.
Голосом, который так подкупал всех знающих капитана, Шубин начал:
— Я пришел к вам, Анна Ильинична, с просьбой оказать нам помощь.
— Пожалуйста.
— Мы бы хотели узнать у вас некоторые детали о вашем супруге.
— Что вам известно о моем муже? — воскликнула Горина. В ее голосе послышался вызов. — Что?
— Очень мало. Почти ничего.
Горина смягчилась. Но ее глаза стерегли каждое слово, каждый жест громадного элегантного мужчины, сидевшего против нее.
— Мы не знаем, почему ваш супруг до сих пор не вернулся в Сверкальск.
Горина сжала свои свежие вишневые губы, и Шубин увидел, как они стали лиловыми.
— Нас интересует, где бы сейчас мог быть ваш супруг?
После долгой паузы Горина произнесла:
— Эти два года от него нет писем.
— Позвольте спросить еще. Вы можете не отвечать. Ваш супруг не оставил семью?
Вопрос задел сокровенные глубины души Гориной. У ее тонкого прямого носа легли две вертикальные складки, гладкий лоб покрыла сетка морщин.
— Нет, мы не расставались, — медленно ответила Горина.
— Тогда позвольте спросить, жив ли ваш муж?
Синие глаза опять уставились на Шубина. Горина старалась разгадать, что скрывается за этим деликатным вопросом.
— Я полагаю, что он жив, — без малейшего колебания ответила она.
— Не могли бы вы описать мне внешность вашего супруга, его одежду?
Снова наступило молчание.
— Анатолий — это имя моего мужа — был высок и силен. — Горина взвешивала каждое слово. — Лучше я вам покажу его карточку, — и женщина вышла в другую комнату.
Вскоре она вернулась с большой фотографией в литой серебряной раме. Шубин заметил, что Горина держалась спокойнее.
Капитан увидел типично русское лицо — открытое, с добродушным взглядом светлых глаз, с широким лбом. Сильная шея, широкие плечи. «Только такой и мог покорить эту красавицу», — невольно подумал Шубин.
— Ваш супруг располагает к себе, — сказал капитан, регистрируя одновременно, что комплимент не произвел на Горину ни малейшего впечатления. — Вы, конечно, понимаете, Анна Ильинична, что встает естественный вопрос — почему супруг и отец в течение двух лет не подает о себе никаких известий?
— Это интимная сфера, — парировала Горина, и Шубину пришлось извиниться.
План его, однако, еще не был выполнен и наполовину, но несмотря на первую неудачу, капитан решил не отступать.
— Может быть, вы сказали бы мне, куда и когда точно выехал товарищ Горин два года назад?
— Извольте. Он выехал двенадцатого июня. Но куда — мне не известно.
Это совпадало с цифрой «13» на часах и месяцем сооружения колонн.
— Все же, — не уступал Шубин, — как уехал ваш супруг? Отпуск, ссора, поиски нового местожительства, или что-нибудь иной?
— По делам, — неожиданно резко проговорила Горина.
— Я уже кончаю, — улыбнулся капитан. — Позвольте спросить, не носил ли Анатолий Александрович какой-либо приметной вещи? Скажем, не носил ли он швейцарских часов, например, «Лонжин»?
При этих словах Горина нервно провела по лбу маленькой ручкой, с ее губ сорвалось:
— Лонжин?
— Да, вот таких, — и капитан извлек из платка изящные, плоские часы с сиреневым циферблатом.
Делая вид, что не смотрит на женщину, Шубин в то же время отмечал себе каждое движение ее губ и глаз, каждое движение мышц лица.
Прошло около минуты, прежде чем Горина овладела собой. На ее лице сменилась целая гамма эмоций — испуг, растерянность, колебание.
— Нас интересует, где ваш супруг приобрел эти часы? — уже настойчиво спросил Шубин. — В СССР или за границей?
— Видите ли…он был в Финляндии, лет 10 назад. Там и приобрел. — Но, спохватившись, Горина быстро поправилась. — Однако я не уверена, что это именно те часы. Все часы одинаковы. И, конечно, это не его часы, — убеждала она капитана. — Конечно не Анатолия!