Ввиду того, что тов. Мигун С.К. занимал исключительно ответственное положение в партии и государственном аппарате, Политбюро ЦК КПСС постановило не оглашать истинные обстоятельства ухода из жизни тов. Мигуна и сообщить в печати, что смерть генерала Мигуна последовала в результате длительной болезни, в связи с чем органами КГБ было изготовлено соответствующее заключение медицинской комиссии, находящееся в данном деле.
Согласно представленным из КГБ СССР документам, на место гибели генерала Мигуна выезжала 19-го января с.г. специальная комиссия во главе с начальником Главследуправления КГБ СССР Курбановым Б.В. Из прилагаемых ниже документов следует, что при осмотре комиссией места происшествия было установлено, что смерть генерала Мигуна произошла ввиду огнестрельного ранения в область правого виска. Выстрел был произведен из личного оружия генерала Мигуна - пистолета «ПМ», калибра 9 мм, стреляная гильза была обнаружена и изъята при осмотре.
Поскольку спецследкомиссия КГБ СССР пришла к заключению, что гр-н Мигун не был убит посторонней рукой, а налицо самоубийство, Комиссия вынесла прилагаемое к делу постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Однако сегодня, 22 января 1982 года, в 5 часов 40 минут утра в Прокуратуру СССР поступило личное распоряжение Генерального Секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища Брежнева Леонида Ильича о незамедлительном проведении более тщательного расследования причин гибели члена ЦК КПСС тов. Мигуна С.К.
В связи с этим Генеральным прокурором СССР отдано распоряжение о возбуждении уголовного дела по признакам возможного доведения до самоубийства гр-на Мигуна С.К.
Поэтому, принимая во внимание вышеизложенное и руководствуясь ст. ст. 108 и 112 УПК РСФСР,
ПОСТАНОВИЛ:
1. Отменить Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, составленное Главным следственным управлением КГБ СССР и санкционированное Председателем КГБ СССР тов. Андроповым Ю.В., - ввиду необоснованности.
2. Возбудить по факту смерти гр-на Мигуна Сергея Кузьмича уголовное дело.
3. Принять данное дело к своему производству.
Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР,
Старший советник юстиции
И. Шамраев
- Ну? Как я за тебя поработал? - спросил Каракоз, когда я просмотрел это постановление. - Есть замечания?
- Есть, - сказал я. - Ты забыл после моей подписи поставить свою визу: «Согласен» - Начальник Следственной части Главного следственного управления Прокуратуры СССР, Государственный советник юстиции 3-го класса Герман Каракоз.
Я открыто смотрел ему в глаза, и он меня понял.
Конечно, он не забыл, а нарочно не поставил тут свою визу - на кой ему ставить свою фамилию в таком опасном, связанном с КГБ и Сусловым деле? Мне не отвертеться - это уже ясно, хотя я бы с большим удовольствием завернул в эту бумагу свежего судака в буфете. Но если он среди ночи шлет мне телеграмму с текстом о девочках, то я с ним сквитаюсь - пусть распишется в этом постановлении.
- Кстати, - сказал я, - почему ты вызвал меня по военной связи?
Каракоз тревожно взглянул на Рекункова, потом на телефонные аппараты сбоку от него и сказал, поспешно вставая:
- Потому что иначе ты бы не выбрался из Сочи еще неделю. А кому вести дело вместо тебя, мне, что ли? Пойдем. Ты будешь переделывать постановление или тебе и так годится?
- Я хочу посмотреть все документы, - сказал я. - Потом решу.
Черт возьми, даже в кабинете Генерального прокурора СССР нужно держать язык за зубами, потому что и его кабинет может прослушиваться отделом спецнаблюдения КГБ СССР. Вот и поработай тут!
- Пошли, пошли, - громко торопил меня Каракоз. - А то рыба кончится в буфете!
Часть 2
Вторая версия
- Ты или идиот, или прикидываешься! - сказал Каракоз, едва из приемной Генерального мы вышли в общий коридор. - Ты что?! Не знаешь, что нас могут прослушивать?!
Я психанул. Конечно, я знаю, что кабинет Генерального может прослушиваться спецслужбой КГБ. А тут - если Брежнев поручил нам такое дело, они наверняка уже включились. И кабинет Генерального, и кабинет Каракоза, и мой домашний, и рабочий телефоны у них уже, как мы говорим, «на кнопке». Не зря же именно в те минуты, когда я был у Генерального, ему позвонил Цинев. Напомнил! Но в такой обстановке как мне расследовать это дело? Я остановился посреди коридора и зло сказал Каракозу:
- Слушай, что происходит в Москве? Только не темни!
- Чудак! Я и не собирался, - Каракоз обнял меня за плечо и повел по коридору к лифту, оглядываясь, не слышит ли нас кто-нибудь. - Просто зачем трепаться там, где могут быть уши? Теперь я могу тебе сказать. Две недели назад в Москве началась операция «Каскад» - ты знаешь. С виду все нормально - борьба с коррупцией и левым бизнесом, которые подрывают основы социализма. Но есть нюанс. О подготовке этой операции не знали ни Мигун, ни Брежнев. Обрати внимание: операцию проводят ГУБХСС и Отдел внутренней разведки МВД. Когда такое было - чтобы без ведома Политбюро и без ведома Мигуна? А? Второе - в первые же дни операции они берут именно тех, от кого, как выяснилось, Мигун годами получал взятки, и передают эти материалы не Брежневу, а Суслову! Значит, не борьба с коррупцией вообще, а знали, кого берут и зачем. Готовились. А против кого? Ведь Мигун не просто Мигун, а близкий родственник Леонида Ильича. Ясно? Вот и Брежнев так думает. Все. Остальное ты прочтешь в деле…
- Подожди, что же мне, Суслова допрашивать?
- Суслова не допросишь, он в больнице с сердечным приступом. Лежит с 19-го и неизвестно, когда оклемается…
- Как?! Тоже с 19-го?
- А ты думал! Мигун застрелился после разговора с ним. Это ж не шутка! За это Брежнев тут же наорал на Суслова, и теперь оба лежат - один в больнице, другой на даче. Но 4 февраля заседание Политбюро по результатам операции «Каскад». Поэтому твой доклад по этому делу должен лежать на столе у генсека хотя бы за день до заседания. Пока! - закруглил Каракоз, выходя вмеcте со мной из лифта на пятом этаже.