В классе на нас иронически, с нескрываемым чувством превосходства посматривали городские «панычики» в красных курточках, в хромовых ботинках и полосатых брюках навыпуск. Девочки, эти удивительнейшие созданьица в белоснежных платьицах или коротеньких юбочках в густую сборку, с волосами, заплетенными в косички с бантиками, глядели мимо нас куда-то в пространство, а если и останавливали на ком-либо взгляд, то с удивлением или неподдельным презрением. Не сговариваясь, мы оседлали последние парты, сидели тихонько, как мыши.
Так было и день и два. Пока не появилась в классе Оленка. Вошла она в класс независимо, чуть ли не вприпрыжку, воинственно размахивая кожаным портфельчиком, прошла к учительскому столу и только тут остановилась в нерешительности, словно не знала, как обойти непредвиденную преграду, бусинками блестящих глаз смело окинула класс, улыбаясь не то дерзко, не то вызывающе.
— Эй, народ, а где здесь свободное место?
— А ты, малышка, не заблудилась случайно? — спросил кто-то из «панычей».
— А сам ты не случайно ли сюда попал?
— Это почему же? — вскипел «панычек» и даже привстал.
— Похож больше на семиклассника… Ты что — второгодник?
Класс взорвался хохотом. И не потому, что «панычек» и в самом деле был второгодником, не потому, что ростом вымахал выше всех, просто всем стало очень смешно, а девчушка сразу же пришлась по сердцу каждому. Все в ней было ладным: круглая головка на длинной смуглой шейке, прическа без каких-либо лент, скромное серое платьице, из-под которого выглядывали ножки в сандаликах, эти четырехугольные сандалики были на ней какими-то необычайно привлекательными.
— Садись к нам…
— Сюда давай…
— Вот здесь свободное место…
Со всех концов класса приглашали девочку, а она не спешила занимать место, внимательно присматривалась ко всем. Затем решительно протиснулась к задним рядам и села возле кого-то из селян.
«Панычек», который был у нас старшим, до этого молчал, а тут вдруг сразу приступил к исполнению своих законных обязанностей.
— Ты из какого класса?
— Из того, какой нужен! — осой прожужжала девочка.
— Я не в шутку. Я — староста. Здесь пятый «Б».
— А я из пятого «А».
— А заблудилась, как первоклашка, — прозвучала в голосе старосты победная насмешка.
— Сам ты заблудившийся. Я переведена согласно приказу заведующего.
В классе наступила тишина. Имя заведующего на всех действовало магически — мы видели его издали, не слышали еще даже его голоса, но почему-то дрожали при одном упоминании о том, что он где-то есть. Наверное, эта девчонка натворила такое, чего и не придумать, если сам заведующий перевел ее в наш класс. Того и гляди, эта «малышка» дойдет до того, что из школы попрут… Неизвестно уж почему, но с первого дня учебы повис над каждым из нас как дамоклов меч беспричинный страх оказаться вне школы. Шепотом распространялись слухи, что заведующий школой — человек очень суровый и крутой, за малейшую провинность выгоняет из школы и правого и виноватого. Особенно тех, которые босые и в смехотворных сермягах…
Не успели освоиться — учитель в класс. Наступила мертвая тишина.
— Все в классе?
— Все! — это «панычек». — Еще и одна новенькая, — косой взгляд назад.
Новенькая оказалась «персоной грата», учитель ее, видимо, знал хорошо, спросил с удивлением:
— Оленка? Почему здесь?
— Поликарп договорился с заведующим…
— Борис Петрович разрешил?
— Без разрешения я никогда ничего не делаю, Федор Иванович, — не то с упреком, не то с вызовом сказала девочка.
— Что ж, хорошо. Допишите Олену Скотинскую..
С этого момента она стала нашей одноклассницей. И, наверное, отныне и прозвище отхватила на все время школьного бытия. У нас каждому давали прозвище. Оленкино не очень далеко ушло от настоящей фамилии: Скотинская. Зачем же Скотинская, если сокращенное Скотинка значительно проще, удобнее, а главное, язвительней.
Оленка восприняла это как должное, даже была довольна этим.
— Скотинка так Скотинка. Скажу Поликарпу — помрет со смеху… Спасибо, панычек, за ласку…
Смешливо блеснув глазами, еще и поклонилась старосте.
— При чем тут Панычек? — вскипел тот.
— При том, что и Скотинка! — хохотнула она.
К нашему старосте прилипло Паныч. К моему большому удовлетворению. Я называл его так в мыслях, а вслух произнести не решался. Даже после того, как он прилепил мне одно из самых обидных прозвищ. А было это так.