Мы не сводили глаз с Поликарпа, любовались его орденом, ждали его слов, а тем временем говорил быстро и вдохновенно Сема Штоцкий, рассказывал нам о присутствующем госте так, словно знал его лучше, чем тот сам себя.
— Мы встречаемся, товарищи пионеры, накануне Великой Октябрьской годовщины с кавалеристом червонного казачества Украины и легендарной Первой Конной красного командира Семена Михайловича Буденного. Мы по-пионерски горячо приветствуем Человека с большой буквы, смелого бойца, сабля которого никогда не тупилась, мы чествуем боевой подвиг рыцаря революции, чьи боевые раны являются и нашими ранами, мы…
Речистым и неугомонным был наш пионервожатый Сема, умел сказать, умел и задеть за живое каждого. Он так подробно и с таким пафосом прокричал всю боевую биографию Поликарпа, что мне даже не по себе стало оттого; уже со страхом и недоверием смотрел на случайного своего знакомого, отца Оленки, думал: да как же это так получилось, что этот необыкновенный великий герой сидит вот перед нами, а не пребывает где-то там рядом с Буденным и Ворошиловым в Москве или вместе с Петровским в Харькове?
— Нашему городу, хотя он и небольшой, — напевал Сема, — здорово везет, у нас работают столько известных деятелей, а вот и нашего дорогого гостя прислали возглавлять рабоче-крестьянскую инспекцию на страх врагам, на радость трудовому народу…
Поликарп все время, пока Сема Штоцкий ораторствовал, окаменело сидел на месте, только глаз его зрячий не находил себе места, вспыхивал то удивлением, то нетерпением, то ирония прыскала из него, то излучалась явная насмешка.
Наконец Сема выговорился и торжественно объявил:
— Слово имеет товарищ Поликарп…
Запнулся, почесал за ухом, наклонил голову в сторону гостя:
— Простите, не знаю, как ваше отчество?
— Товарищ Поликарп. Вы все сказали… — насмешливо повел глазом на оратора Поликарп.
— Ага, понимаю, партийная кличка. Так и скажу: слово предоставляется товарищу Поликарпу.
Сколько я потом ни старался вспомнить, что именно говорил Поликарп, не мог вспомнить. Единственное, что запомнилось: насмешливый блеск его глаза и смех в голосе, когда начинал словами:
— Мне, собственно, и говорить нечего. Товарищ так подробно обо всем рассказал, что не знаю, о чем тут уж и говорить…
Говорил о тяжелом прошлом народа, о Ленине, об Октябре. Но что именно — не запомнилось. Наверное, о том же, о чем и в книжках писалось, что мы, пионеры, хорошо уже успели усвоить в начале своего жизненного пути.
Вспоминается только — вопросами засыпали Поликарпа. И все то, что он отвечал на них, помню и сегодня.
— А вы Буденного видели?
Глаз Поликарпа загорелся каким-то необычным огнем, на устах вырисовалась теплая улыбка, блеснули синевато-белые зубы.
— Конница Примакова и Первая Конная Буденного не раз ходили вместе на врага. Буденный Семен Михайлович, храбрый командир и заядлый рубака, не гнушался нашим братом, поэтому и виделись не раз.
— А Ворошилова встречали?
— С Климентом Ефремовичем тоже виделся не раз. Очень хороший он человек, душою всех наших конников был.
Вопросы сыпались за вопросами, я молча слушал ответы и чувствовал, как Поликарп, а с ним и Оленка не приближались ко мне, а, наоборот, отдалялись, будто в небо возносились. Мне, простому крестьянину, далеко до них, это был просто случай, игра затейницы-судьбы, которая свела меня в тот вечер с таким человеком.
Уже потом, учась в пятом и в шестом, я никогда не искал встречи с Поликарпом, иногда видел его издали и делал все, чтобы не попасться ему на глаза, словно чувствовал себя виновным перед ним, а почему, и сам того не знал. Оленка первое время все в гости звала, но, наткнувшись на мой упрямый отказ — у меня находилось множество причин для этого, — перестала приглашать, хотя в школе и не избегала меня, но я видел, что все же в разговорах она отдавала преимущество Панычу, которого, и сам не знаю почему, я возненавидел так, как никого другого ни до этого, ни после. И не за то, что он меня оттеснил, а потому, что усматривал в нем непревзойденного нахала, который, пользуясь тем, что имеет возможность натянуть на плечи покупной пиджак с модными карманчиками, набирается нахальства мозолить глаза такому человеку.
Слава Поликарпа витала над городом, слышали про него даже в нашем селе.