Нет, не запретила. Только сказала, что это так неожиданно. Верочка напомнила, что она, ее мама, тоже не спрашивая своих родителей, вышла замуж за отца Верочки, революционера, не испугалась ни родительского гнева, ни нищеты, в самое трудное время пошла добровольно в ссылку и не погибла, а прошла великую и суровую школу большевизма.
— Теперь грозное время, и я должна быть рядом с любимым, — сказала моя Верочка.
Любимым был другой, не я. Мой самый близкий, самый верный друг. И я, собрав все силы, взнуздал себя. С чего ты взял, товарищ Поликарп, что она тебя любила? Ты перепутал два похожие, но такие разные понятия: любовь и человечность. К тебе, может быть, впервые и первая девушка отнеслась по-человечески, с полным доверием, уважением, а ты принял это за любовь. Любовь — это совершенно другое. Павлуся она любила, наверное, с самого детства, и не замечал этого никто, даже ты сам, хотя и утверждают, что у влюбленных усиленное чутье на соперника. «Выше голову, Гайавата, — сказал я сам себе. — Для тебя еще не запылал призывный костер возле девичьего вигвама. И, наверное, не запылает. Но об этом не грусти. У тебя есть идеалы выше личных, ты должен жить для великого дела революции, ты должен забыть о личном, жить для людей. И я искренне поздравил Верочку и Павлуся с женитьбой».
Оборвалась красная черта. Дальше подробно рассказывалось о действиях киевских красногвардейцев накануне октябрьских событий и в дни Октября. Поликарп, видимо, выкладывал не только собственные наблюдения и переживания, а пользовался и историческими документами. Киевский комитет большевиков в начале осени занимался активной подготовкой к вооруженному восстанию. Возрастало количество красногвардейских отрядов, на сторону революции переходили войсковые части, на массовых митингах повсеместно принимались резолюции с требованием покончить с войной, передать всю власть Советам. Основными боевыми силами большевиков были отряды Красной гвардии, революционные солдаты 3-го авиапарка, 147-й и 148-й воронежских дружин, понтонного и телеграфного батальонов, около семи тысяч бойцов. Силы контрреволюции насчитывали свыше десяти тысяч штыков, кроме того, около двадцати тысяч синежупанников подтянула к Киеву Центральная рада. И хотя она заявляла о нейтралитете, но большевики в это не верили, и их предвидения со временем подтвердились.
На минуту я перестал листать страницы, задумался. Почему-то меня заинтересовали эти красные черточки, которые сделала Оленка — а это, несомненно, она — на самых интересных страницах рукописи. Когда она это сделала? Во всяком случае, подумал я, не в пожилом возрасте. Наверное, подчеркивала страницы, которые пришлись ей по душе в далекой юности. Теперь она, можно сказать, выше оценила бы эти, неподчеркнутые места, которые для более поздних поколений имеют необыкновенное познавательное значение. О революционных событиях написано очень много, немало появилось в печати воспоминаний непосредственных участников этих событий, но, безусловно, каждое свидетельство, подобное Поликарповому, сегодня не имеет цены. Оленка же подчеркивала только те страницы, на которых с глубокой человеческой болью описаны личные неудачи и переживания автора рукописи.
Подумав так, я решил про себя, что этим самым открываю еще одну сторону личности Оленки, Олены Павловны.
В Петрограде победила пролетарская революция. Временное правительство низложено, была установлена диктатура пролетариата. Известие об этом быстро долетело до Киева — взорвалось мощной бомбой. Какая-то часть киевлян была шокирована, оцепенела от испуга и неожиданности. Большинство киевлян торжествовало.
27 октября состоялось объединенное заседание Совета рабочих и Совета солдатских депутатов, в котором приняли участие представители войсковых частей, дислоцировавшихся в городе, фабрично-заводских комитетов и профсоюзных организаций. Поликарп был одним из тех красногвардейцев, кому было доверено охранять помещение собрания. Он размеренно шагал возле широко раскрытых дверей, так как зал не вмещал приглашенных на собрание — толпились в коридорах, прислушивались к ораторам через открытые двери. Поликарп ловил каждое слово, чувствовал себя причастным к величественным событиям истории. Забыв о роли патрульного, притиснув винтовку локтем правой руки, вместе со всеми горячо аплодировал постановлению об образовании Военно-революционного комитета и о передаче ему всей власти в городе. Тогда он впервые увидел известных большевистских руководителей Андрея Иванова, Владимира Затонского, Яна Гамарника…