Лесничество уже жило. Куда-то прошли несколько женщин и девушек с лопатами и быстро исчезли в лесной чаще. Неподалеку от вышки стояли мужчины и парни, переговаривались с дежурным.
— Поджилки не трясутся? — расспрашивал снизу знакомый Инессе баритон. — Штаны завязал?
— А ты отойди подальше, — советовал дежурный.
Баритон хохотнул, оставил дежурного в покое, принялся за другого:
— Послушай-ка, Захар, а ты мед любишь?
Инесса приблизилась к толпе и успела разглядеть присутствующих. Спрашивал чубатый и белозубый красавец, а тот, кто должен был отвечать, сидел на карачках под штакетником, смачно тянул цигарку.
— Мед он любит, да пчел боится… — явно на что-то намекнул один из присутствующих.
Захарка блеснул маленькими глазками из-под мохнатых рыжих бровей. Уже было собрался что-то отвечать, но, видимо, передумал, жадно впился в окурок.
— Захарка, а ты о пчелах что-нибудь знаешь?
— Да знает… Только не говорит.
— О пчелах не знает, а мед, говорит, сладкий…
Так они добродушно и лениво насмехались над неказистым человечком, пока тот не произнес надтреснутым тенорком:
— Идите вы…
— Тише! — прервал его атлет. — Видишь, дети ходят.
Инесса поняла, что это было сказано про нее, и, опустив голову, молча прошла мимо них.
— Эге-ге, уважаемая незнакомка! А у нас, между прочим, люди здороваются…
Баритон явно насмехался, но показался Инессе человеком приятным, рассердиться на шутника было невозможно.
— Добрый день! — механически поздоровалась она.
— Доброе утро и вам, прекрасная незнакомка!
Неподалеку, почти рядом, была расположена контора лесничества. Инесса взглянула на открытую дверь и заколебалась, заходить или подождать, поэтому и не расслышала ответа, так как было не до того, — из конторы вышел ее отец.
Узнала его сразу. Да, именно таким она его и представляла, именно таким она хотела видеть своего отца. Выше среднего роста, стройный, как юноша, невзирая на пять десятков лет. Он внимательно посмотрел ясными серыми, с чуть заметной синевой молодыми глазами на девушку, улыбнулся одними глазами, усталыми и грустными. Смотрел на Инессу, а звал кого-то другого:
— Роланд Яковлевич, куда вы положили ключи от кладовки?
Инесса услышала ответ и сразу же узнала, кому он принадлежал. Человек объяснял, что ключи лежат в столе, в самом нижнем ящичке. Ей почему-то пришлось по сердцу, что того смелого купальщика зовут непривычным даже для города именем — Роланд.
Робко, точно так, как все те, кто впервые нанимается на работу, остановилась Инесса перед отцом-начальником.
— Добрый день, — поздоровалась она.
Он ответил мягко, скупо улыбнулся, скользнул еще раз глазами по лицу девушки, и она заметила, что его глаза сначала было ожили и загорелись, а потом сразу потухли, и прежнее выражение усталости и грусти снова поселилось в них.
— Вас зовут Инна?
— Да, — чуть слышно ответила, а сама не могла отвести глаз от отца. Чувствовала, как что-то давит у нее в груди, как к глазам подступают слезы, таким родным и дорогим вдруг стал ей этот человек… Казалось, что пройдет еще миг, и она не выдержит, упадет ему на грудь, и будь что будет.
Иван Матвеевич какой-то миг словно ждал, надеялся, что и в самом деле произойдет что-то необычайное, что эта юная, как утро, девушка обрадует и утешит его чем-то необычным, но, не дождавшись, сказал официально, так, как, очевидно, говорят все начальники на свете:
— Вы на работу? По зову сердца к нашим лесам или временно… перебыть?
— Привело меня сюда и в самом деле сердце, но как будет дальше… не знаю… — опустив глаза, нашлась она с ответом.
В этой фразе не было фальши. Как ни странно, но именно так ее и воспринял лесничий, ему понравилось, что девушка не клянется в любви к природе и лесу, а сказала откровенно о том, что чувствовала.
— Хорошо, давайте свои бумаги, будем думать…
Бумаг у Инессы было немного: паспорт, да аттестат зрелости, да еще справка о приобретенной в школе профессии, к которой и сама Инесса не относилась серьезно. Они лежали в ее карманчике. Их можно было достать вот сейчас, подать собеседнику и наконец увидеть выражение лица человека, который, вскормив ребенка на алименты, восемнадцать лет спустя при таких необычных обстоятельствах встречает свое чадо. Даже дернулась было рука к карманчику, но остановилась на полпути. Инессе не хватило решительности.