— За хлеб-соль…
— Что-что? — не на шутку удивился Иван Матвеевич.
— За алименты, которыми я была вскормлена…
Это было похоже на взрыв. Впервые это случилось тогда, когда он, четырнадцатилетний сирота, партизанский разведчик, пошел на прорыв вражеского кольца, пошел без надежды выйти из окружения. Уже в то время, когда они прорвались, но еще не вышли из-под бешеного обстрела, одна из мин упала неподалеку, вспыхнула молнией, он успел еще увидеть это, а затем потерял сознание. Тогда-то и попал в его легкие кусочек металла.
То было давно. Так давно, что уже и позабылось, а когда и вспоминалось, то воспринималось как сновидение, которое то ли было, а может, и не было его совсем. Теперь он тоже чуть не потерял сознание.
— Иночка, дочь… Дочь моя… — шептал сухими губами.
— Отец… — повторяла, словно в полусне, Инесса и не могла сдержать счастливых слез. Они обнялись, прижались друг к другу влажными лицами и долго так стояли…
Роланд был простым сельским хлопцем, родители его проживали неподалеку за Талью, всего лишь несколько лет назад перебрались из тесной, наполовину осевшей в землю хижины с маленькими окошечками в новый, кирпичный, покрытый густоребрым шифером пятикомнатный дом.
Учился Роланд в здешней школе, звезд с неба не хватал, большинство учеников обскакивало его, но получилось совсем не так, как кое-кто пророчил: он сам обскакал многих сверстников.
И все потому, что было у Роланда одно увлечение, да такое могучее, оно и вывело его в люди. Многие его одноклассники после десятилетки искали счастья в институтах, но нашли его далеко не все, а Роланд с первого захода сдал все экзамены и поступил не куда-нибудь, а в академию, потому что очень любил лес, обожал каждое растение, готов был постоять за все, что жило в лесу, никогда не поднял руки ни на птицу, ни на зверье, а, наоборот, защищал их.
Любовь к природе привилась ему с самого детства. И привил ее не кто иной, как Иван Матвеевич. В первое время, до того, как начал руководить лесничеством, Иван Матвеевич квартировал у родителей Роланда. Получилось так, что маленький Роланд полюбил постояльца больше, чем родного отца, которого, собственно, трудно было полюбить: очень хмурым, молчаливым и жестоким был отец. Ему легче было хлестнуть своего отпрыска, чем слово сказать. Любил, чтобы его понимали с первого взгляда: посмотрел на ведра — беги за водой, зыркнул на дрова — тащи их в хату, стрельнул глазами на корову — выгоняй ее на пастбище.
Роланд дома был тише воды ниже травы, зато на людях, особенно в школе, на голове ходил. Учителя жаловались отцу, однако, к их удивлению, он оставался безразличным к подобным жалобам.
— Учите! — изрекал сурово и отворачивался.
Все ожидали, что из Роланда вырастет сорвиголова. Этого не случилось, и, возможно, только благодаря Ивану Матвеевичу.
Он увлек мальчика своими книжками и разговорами, рассказами о лесе, о его таинственной и удивительной жизни. Хлопец жил и бредил с тех пор лесом. В школе был организован кружок юных друзей природы, и заводилой в нем стал Роланд Карпенко. Руководил кружком сам Иван Матвеевич, руководил на общественных началах, но с таким увлечением, с таким азартом, что собственной любовью к лесу, которому посвятил жизнь, зажег и своих воспитанников. А особенно Роланда.
Все свободное время проводил Роланд в лесу вместе с Иваном Матвеевичем. Завязалась между ними большая дружба, так повлиявшая на мальчика, что стал он неузнаваемым в школе, даже дома суровый отец оставил его в покое, тайком гордясь склонностью сына к такому великому и благородному делу, как умение служить лесу. На Полесье до сих пор начиная с незапамятных времен особой любовью любят леса и уничтожение их без крайней необходимости считают грехом, который не прощается.
В этом нет ничего странного. Житель Полесья издавна привык верить лесу, считал его своим сообщником, а то и защитником, безмолвным другом, который никогда не подведет, не предаст и не обидит, а на помощь придет всегда. Он и согреет зимой, он и прокормит в трудное время, он и спрячет в годину лихолетья, защитит от чужеземца-врага, будет надежным союзником. Поэтому старый Карпенко только довольно покрякивал, когда видел, что сын направляется в лесничество. Знал, что баклуши бить не будет. Иван Матвеевич найдет всем этим неслухам и лоботрясам настоящую, полезную работу. Там они деревца сажать будут, семена собирать, лекарственные растения засушивать, зверят подкармливать, за лесом ухаживать, чтобы порядок был в лесу, чтобы жил лес полной жизнью.
Так и стал Роланд Карпенко правой рукой у лесничего Иваненко, пошел сразу после десятилетки сдавать вступительные экзамены в сельхозакадемию. Неудивительно, что, закончив учение, попросился на работу к Ивану Матвеевичу. Тут, правда, ему и сам лесничий посодействовал, обращался к ректору, просил за Карпенко. И имел теперь Иван Матвеевич заместителя надежного, такому можно передать в руки то, что ценил превыше всего в жизни, спокойно доверить любимое дело.