При этих словах Сивый, резко упав на спину, молниеносно двумя ногами подсек ноги Степана. Тот упал.
Сивый кинулся к забору и, выдрав штакетник, подбежал к поднимающемуся Степану и ударил его палкой по рукам, которыми тот опирался о землю, пытаясь подняться. Руки Степана подкосились, он снова упал. Тогда Сивый ударил его палкой по спине. От этого удара штакетина переломилась пополам. Ногой Сивый успел еще пнуть Степана в лицо. Степан поднялся с трудом, его шатало из стороны в сторону, но он вновь принял боксерскую стойку.
Сивый, поигрывая обломком штакетины, со злорадной ухмылкой смотрел на подходившего к нему Степана, у которого из разбитой губы струилась кровь.
— Гляньте-ка, у этого аристократика кровь все же красная.
— Это нечестно, — еле ворочая разбитыми губами, сказал Степан.
— Это тебе не дуэль, тут правил нет.
— Отдай бинокль, — снова проговорил Степан, исподлобья глядя на Сивого.
— Держи карман шире, ты заставь меня отдать.
Тут Степан неожиданно с диким криком кинулся головой в грудь противника. Сивый упал. Степан прыгнул на него, но тот успел выставить вперед ступню ноги, и Степан, налетев на ногу животом, перелетел через Сивого. Сивый ловко на спине развернулся к Степану, поднял ноги и ударил пятками в живот Степана. Степан согнулся от боли, но успел перехватить одну ногу Сивого и яростно вцепился в нее зубами.
— Ай, ай, яй-яй, — завопил Сивый, — отпусти! Больно, больно, гад.
Но Степан и не думал отпускать, а еще сильнее сомкнул зубы.
— Ненормальный, — заорал что было сил Сивый, — забирай свой бинокль.
Степан отпустил ногу Сивого, встал и, отплевывая кровь, подошел к Брынзе. Сивый, сидя на земле и схватившись за окровавленную ногу, причитал:
— Ой, мамочки, ой, родненькие, вот подлюга, как кусается.
— Ну ты, Аристократ, даешь, — сказал Брынза, не то одобрительно, не то осуждающе покачивая головой и отдавая бинокль Степану.
Степан взял бинокль и подойдя к Сивому, примирительно сказал:
— Вы уж простите меня, как-то так получилось, я не хотел.
Сивый уже успел обмотать рану какой-то тряпкой. Он вдруг улыбнулся и, поморщившись, встал, протягивая Степану руку:
— Да чего там. Я сам не ожидал. Молодец, Аристократ, не хлюпик. Уважаю. А кто старое помянет, тому глаз вон.
— Я сам от себя этого не ожидал, — сказал Степан, в смущении пожимая руку Сивому.
13
Беспризорники спали в большом сарае, кто где устроился. Кто в большой бочке, кто на соломе, кто на каком-нибудь рванье. Брынза спал в самодельном гамаке из рыбацких сетей. Степан — в углу сарая прямо на досках, подложив под голову узелок и накрывшись дырявым мешком. Лучи раннего утреннего солнца начали проникать в щели сарая и небольшие оконца. Беспризорники стали вставать, позевывая и почесываясь, беззлобно переругиваясь между собой. Степана разбудил Сивый.
— Ну ты, Аристократ, и спать горазд. Кто же за тебя работать будет?
— Что, где? — спросил Степан, спросонья протирая глаза и недоуменно оглядываясь кругом.
— Работать, говорю, пора, — ухмыльнулся Сивый.
— Работать? Я готов. Что делать? — спросил Степан, окончательно приходя в себя.
— Воровать пойдем, что еще делать, — хохотнул Сивый.
— Как воровать? — не понял Степан.
— Как все воруют, — похлопал его по плечу Сивый.
— Нет, воровать я не буду.
— Как это не будешь? — возмутился Сивый. — Жрать ворованное всегда готов, а воровать не будешь?!
— Да я не умею, — оправдывался Степан.
— Это не беда, научим. Пойдем на рынок, с утра, в суматохе всегда сподручней.
— А нельзя ли какую другую работу?
— Слушай, Аристократ, у нас тут закон суровый. Даром тебя кормить никто не будет.
14
Над городским женским монастырем в честь Иверской иконы Божией Матери разносится колокольный звон, призывая к утренней службе.
По базарной площади спешат две женщины, они несут тяжелую корзину, взявшись вдвоем за ее ручки.
Сзади идут Степан и Сивый. Сивый подмигивает Степану и, обогнав женщин, поворачивается к ним:
— Здравствуйте, гражданки, давайте я вам помогу ради праздника.
Женщины останавливаются и окидывают Сивого недоверчивым взглядом:
— Спасибо, — говорит одна из них, — но мы уж сами как-нибудь. А ты ступай своей дорогой.
— Да нет, давайте все же помогу, — говорит настойчиво Сивый и берется за ручку корзины.
Женщина испуганно дергает корзину к себе, а Сивый тянет к себе. В это время к ним подбегает Степан. Он теперь уже не тот растерянный и наивный юноша. Взгляд его нагло-уверенный и насмешливый.
— Ты чего к дамам пристаешь, а ну иди отсюда, вор, я тебя знаю.