– Ну что, сеньор Марлито, у меня к вам пара вопросов… – обратился Эльдар к нему на лоудитском.
– Катитесь к дьяволу с вашими вопросами!
Подобный ответ нимало не смутил агента: тот пожал плечами и продолжил самым дружелюбным тоном:
– Не хотите говорить – не надо. Давайте я вам кое-что о вас расскажу, – Эльдар раскрыл лежавшую перед ним папку, – Альбино Марлито, 37 лет, маранец. Участник вооруженного мятежа в Мараншире десятилетней давности, боевик МОА со стажем. В розыске за убийство военнослужащего, терроризм, участие в незаконных формированиях. Героическая у вас биография…
– Что, пожизненным пугать будете? Вот мне ваше пожизненное! – маранец смачно плюнул.
– Зачем пожизненное, сеньор? Вы разве не слышали про закон о военном положении?
Закон о военном положении был замечательной вещью – он разрешал применение «исключительной меры социальной защиты» для лиц, совершивших тяжкие преступления на территориях под военным положением. Поэтому в Мараншире, где было оно было введено, суды могли беспрепятственно выносить смертные приговоры маранским боевикам.
– Лживые вы мрази, эзраки! Всюду трубите о своих гуманных законах и правах человека, но всегда у вас есть лазейка для обделывания грязных делишек!
– Положим, я с вами соглашусь. Но как же вы, герой и борец за свободу, связались с обычными бандитами? – Эльдар стал говорить тихо, вкрадчиво. – Разве Чертаньо, которому вы служите, есть дело до свободы Маранистана? Нет. Ему нужны лишь те деньги, которые можно заработать на войне и наркоторговле.
– Эти наркотики разлагают эзраков и помогают нашему делу! – перебил его маранец.
– Возможно, но сколько самих маранцев тоже подсело на эту дрянь, и сколько заняты в этом бизнесе? Вот представьте: завтра Союз даст маранцам независимость. И в вашем новом государстве самыми могущественными людьми будут Чертаньо и ему подобные. У них будут деньги, сторонники и авторитет, полученный во время войны. Вы думаете, они бросят торговать дурью? Нет. Для них Маранистан будет лишь площадкой для бизнеса, отказываться от доходов с наркоторговли они не станут. И «эзракское ярмо», как вы выражаетесь, вы променяете на диктатуру уголовников. Вы желаете счастья своей родине? Так как вы можете расчищать дорогу к власти для этих паразитов?
Маранец призадумался. Похоже, слова Эльдара стали производить нужный эффект, и тот стал развивать наступление.
– Не верите мне, послушайте, что пишут отцы-основатели маранского национализма в Манифесте Национального Конгресса, – Эльдар придвинул к маранцу красную книжечку, а сам по памяти процитировал: – «… в своей борьбе мы не должны запятнать себя необдуманной жестокостью и союзом с деструктивными элементами общества…»
Маранец задумчиво полистал книжечку, а Эльдар прямо обратился к нему:
– Я не враг вашему народу, сеньор Марлито. Я враг негодяям вроде Чертаньо. Так помогите мне избавиться от этого проходимца. Я, в свою очередь, предлагаю вам иммунитет от судебного преследования в случае сотрудничества с нами. Подумайте, кому больше помогает ваше молчание – Маранистану или Чертаньо? – Эльдар закончил свою речь, позвал конвоиров, и те увели погрузившегося в свои мысли маранца.
Агент слегка улыбнулся – фанатика можно сломить, лишь посеяв в его душе семена сомнений в том, что он делает. Из сводок АГБ Эльдар знал, что маранские боевики старой закалки недолюбливают Чертаньо, который долгое время был просто бандитом и примазался к МОА, увидев в них хороший инструмент для своих операций. Оставалось надеяться, что после ещё парочки таких разговоров маранец расколется, вот только есть ли у следствия время на ожидание?
Глава 7
Майор Дасторди, растерянный и бледный, как побелка на стенах допросной при гауптвахте, сидел перед бранившимися шёпотом между собой Дженхоллом и Грейси.
Что более всего удивляло шефа, так это та поразительная быстрота, с которой сработала военная полиция. Не прошло и двух суток после закончившегося скандалом совещания, как Грейси раздобыл ордер на обыск квартиры и кабинета Дасторди. После обыска военная полиция так же молниеносно получила ордер на арест, и всё это они провернули в полнейшей тайне от АГБ, что более всего злило Дженхолла. Сначала история с Тамайо, теперь это – складывалось впечатление, что военные саботируют расследование.