Подземелье начиналось узкой лестницей из серого камня, было относительно сухим и удобным для ходьбы. Лестница спиралью уходила в глубины земли. Кроме нескольких крупных крыс, которые бежали от света потайных фонарей, ночные посетители не увидели ничего необычного. Преодолев последние ступени, они проникли в склеп, где застоявшийся воздух отдавал болотной вонью. Громадные бледные криптограммы усеивали пол, вылезая из всех щелей между плитами.
Вдруг Ревинюс застыл на месте и остановил своего спутника.
— А вот и первый из призраков, — сказал он голосом, который пытался сделать твердым.
— Ему, похоже, всё равно, — проворчал бывший консьерж.
Действительно, из темноты иногда доносился голос и довольные смешки.
— Вращаю два раза и ставлю на красное…. Вертись, вертись, вертись, и я выигрываю! Уверяю вас, черное когда-нибудь выпадет!
— Голоса доносятся слева, — прошептал Проспер. — Обогнем этот толстый столб… А вот и коридор…
— И дверь, из-за которой виднеется свет… Постучим?..
Они не стали стучать, а внезапно распахнули дверь, положив руки на револьверы.
И застыли, ослепленные и пораженные…
Перед ними открылся маленький сводчатый подвал, превращенный в курилку. Он был освещен свечами, стоящими в семисвечнике.
Крохотная чугунная печка, набитая коксом, распространяла по комнате теплые волны.
Большую часть подвала занимал стол. Старый джентльмен в халате с остро пахнущей сигарой в зубах с любезным видом смотрел на пришедших.
— Входите… Входите же. Мы вас ждем с незапамятных времен. Я спрашиваю себя, можно ли обрекать людей на столь долгое ожидание… Да, точность вежливость королей… Но короли далеко! Садитесь, господа, и делайте свою игру!
— Боже Иисусе! — простонал Сламкин, выпучив глаза.
Посреди стола стояла двухгрошовая голова, и старик активно дергал рычаг управления.
— Черное в конце концов выпадет, — продолжал джентльмен в домашнем халате, — и всё, что упадет в приемник, будет моим!
— Кто… кто вы? — едва сумел выговорить Ревинюс.
Старик остановил вопросительный взгляд на преподавателе французского языка.
— А, — пробормотал он, — вы задали очень трудный вопрос, поскольку я часто задаю его сам себе. Действительно, трудно вспомнить, кто он, если ему отрубили голову!
— Как? Вам отрубили голову? — вскричал Сламкин.
Старик бросил на него снисходительный взгляд.
Разве вы не видите, друг мой? — спросил он.
Потом взгляд его стал подозрительным.
Или это новая хитрость ужасного Робеспьера, чтобы отрубить мне голову во второй раз? — тоскливо прошептал он.
Он недовольно отвернулся и вновь стал яростно дергать рычаг рулетки.
Как я могу что-либо вспоминать, если у меня больше нет головы? — рассуждал он. — Я всё забыл… Я не знаю, куда спрятал сокровище, но мне надо найти его!
Проспер внимательно посмотрел на старика.
Ваше величество, вы позволите мне задать вам вопрос? — спросил он.
Величество! — воскликнул старик. — Именно так!.. Я — ваше величество! Спрашивайте меня обо всем, что пожелаете!
Ревинюс извлек из кармана свой блокнот с записями и нарисовал в нем грубое изображение перечеркнутого ромба.
Ваше величество, не подписали ли вы однажды этим значком весьма любопытные… мемуары?
Старик взял листок, глянул на него и захихикал:
Да, да, это я… Вы верный служитель… Да, да, вспоминаю… Я написал эти мемуары. Там было всё… А потом мне отрубили голову! А потому больше не могу вспомнить.
Сламкин схватил Ревинюса за руку:
Я его знаю, шеф. Это тот старик, который убежал из Клиссольд-парка в день убийства доктора Говарда.
Ревинюс дал ему знак помолчать.
Мы близки к разгадке… Позвольте мне продолжить… Я сейчас…
Оставьте его в покое, профессор Ревинюс!
Новоявленный сыщик громко вскрикнул и повернулся в ту сторону, откуда донесся голос. Он увидел, как колыхнулся тяжелый фетровый занавес, который отделял комнату от другого помещения.
Кто говорит? — простонал он. — Бога ради, скажите, кто говорит?
Серый занавес отошел в сторону, и послышался смех.
— Вы рисковали тем, что могли лишить меня дохода от нескольких месяцев добровольного изгнания, хотя не всегда оно было приятным.
Ревинюсу пришлось опереться о стену, чтобы не повалиться на пол: перед ним стояли Гарри Диксон и Том Уиллс и слегка издевательски улыбались.
Ревинюсу пришлось выпить немало виски, пока он не пришел в себя.