Около полуночи сыщик и его ученик были перед домом господина Вейсмюллера.
Старая развалюха, предназначенная к сносу. Сыщик открыл дверь простым поворотом своей отмычки.
Едва они вошли, у них буквально перехватило горло от странного запаха.
— Охапка соломинок, учитель, — тихо произнес Том Уиллс, — а также необычный аромат, который бледный человек оставил после ухода.
— Женьшень! — подтвердил сыщик.
На втором этаже они обнаружили две комнаты со скудной обстановкой. Одна из них представляла собой примитивную лабораторию.
На крохотном голубом пламени бунзеновской горелки стояла стеклянная колба с изогнутым носиком, где кипела желтоватая жидкость.
Диксон набрал в пробирку несколько капель, понюхал и выразил удовлетворение.
Брр! — вдруг сказал Том Уиллс. — Гляньте на весь этот ужас.
Он с неприкрытым отвращением указал на два больших сосуда, в которых копошились пауки огромных размеров.
Прекрасно, — улыбнулся Диксон. — Кстати, Том, вы знаете, чем занимается мистер Вейссмюллер ночью в зоопарке?
Нет, а вы, учитель?
Безусловно: он пускает кровь тиграм с помощью одного из этих странных ланцетов-шприцов.
Он взял длинную и тонкую стальную трубку, которая заканчивалась полой иглой и была снабжена небольшим поршневым насосом.
И тигры добровольно позволяют это делать? — удивился Том Уиллс.
Немного женьшеня, который он дает им понюхать издали, погружает их в какое-то подобие восхищенного ступора, а дальше он беспрепятственно забирает у них кровь! Мы можем уходить!
Как, это всё, что вы хотели узнать?
Гарри Диксон открыл и закрыл узкий зеркальный шкафчик и таинственно улыбнулся:
Это всё, Том, и этого достаточно. Вся эта ужасная история закончится карнавальным происшествием.
Покидая дом, он глянул на небо:
Хм, через несколько дней нас ждут дожди… Надо, чтобы господин Вейссмюллер поторопился. Кстати, я думаю, он готов действовать.
Вернувшись домой, Диксон с уверенностью заявил доктору Торну:
Через двадцать четыре часа тайна перестанет быть таковой!
Почему?
— Завтра я ожидаю визит гиррита. А теперь, доктор, выслушайте инструкции, которые я вам дам, и постарайтесь выполнить их буквально.
Гарри Диксон в домашнем халате курил первую утреннюю трубку, когда миссис Кроун объявила:
— Полицейский агент из Скотленд-Ярда, сэр… Он говорит, что это срочно.
— Вы его знаете?
— Никогда не видела!
— Впустите!
Полицейский вошел. Крепкий парень со щекастым лицом, над которым горела огненно-рыжая шевелюра. Его мощное тело было затянуто в синий мундир, расшитый серебряными галунами.
— Здравствуйте, — сказал сыщик, — вы пришли от моего друга Гудфельда?
— Действительно, от мистера Гудфельда, — поспешно ответил мужчина. — Он поручил мне передать вам…
Гарри Диксон впился в его глаза, огромные до странности зеленые глаза. Полицейский сделал шаг в сторону сыщика.
И в этот момент произошла самая необычная вещь в мире.
Внезапно распахнулась дверь, и в комнату хлынул поток воды. На пороге двери возник новый слуга сыщика. Он был вооружен пожарным шлангом, струю которого направил на полицейского агента.
Тот пронзительно завопил и принялся кататься по полу, корчась от невыносимой боли.
— Стоп! — приказал Гарри Диксон.
Тело полицейского вздрогнуло и замерло.
— Умер! — воскликнул доктор Торн.
— Да! — мрачно ответил сыщик.
Но они стали свидетелями фантастического зрелища.
Труп полицейского скорчился, одежды на конечностях стали мягкими и просторными.
Лицо истаяло, сморщилось, стало старым и изможденным, а рыжая шевелюра отвалилась от голого черепа.
Отец Кейби! — воскликнул Том Уиллс.
Гарри Диксон повернулся к доктору Торну.
Во всей этой истории мы забыли о Нитикине, — сказал он, — он перед вами. Это — гиррит Лондона.
Следуйте за моими рассуждениями, — заговорил Гарри Диксон, — они являются одновременно объяснением драмы.
Нитикин был образованным человеком. Нам это известно. Во время пребывания доктора Хакстона среди шаманов он работал на себя и следил за колдунами. Так он узнал, что последние вовсе не оживляли мертвецов, а похищали живых и превращали их в беспрекословных рабов. Когда они обращали внимание на кого-нибудь, кто мог бы служить в будущем охранником, они опаивали его неким снадобьем, которое погружало жертву в сон, очень похожий на смерть. В последующие дни они подвергали его обработке с целью полностью изменить его ментальное состояние. Человек становился хитрым, жестоким, кровожадным, а его физические силы как минимум удесятерялись. Так они поступили и с дочерью царя Анкирана, которого боялись из-за его ума, а также чтобы держать суверена под своим влиянием. Но они сообразили, что не стоит доводить опыт до конца, и не придали псевдоусопшей облика чудовищного гиррита из боязни, что царь откажется от своей дочери.