— Ну а в во вторник?
— Нет, — слабо проговорил Джим. — И во вторник тоже.
— Тогда в среду. Это же было только вчера. Как ты провел среду, неужели не помнишь?
— Помню, но неотчетливо, — сказал Джим.
Спенсер заметил, что Джим не отрывает взгляда от своих рук, которые лежали на столе.
— Хорошо, тогда давай двигаться шаг за шагом. В буквальном смысле. Согласен?
— Ладно, — сказал Джим.
— Ты видел Кристину в понедельник? — надавил Спенсер.
— Нет.
— Ты знал, что в понедельник она уже была мертва?
— Нет. Конечно, нет!
— Скажи мне… ты знаешь, как она умерла?
Джим не отрывал глаз от своих рук, как будто это были посторонние предметы, которые положили на стол, чтобы он мог их внимательно изучить.
— Нет. Я не знаю, как она умерла.
— Значит, ты не знаешь, как она умерла.
— Нет. Я же вам сказал.
— Да-да. Хм, а мне это кажется любопытным. Меня, понимаешь ли, вот что смущает: если ты не знаешь, как она умерла, — а ты сказал, что не знаешь, и я должен тебе верить, — почему же в таком случае ты не захотел узнать, что с ней случилось, как она умерла?
Джим не смотрел на Спенсера.
— Джим, мне необходимо, чтобы ты сосредоточил свое внимание на этом вопросе. Пожалуйста, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. А то мне становится очень неуютно, когда мне не смотрят в глаза. — Спенсеру было от этого не только неуютно. Ему в душу сразу же закрадывалось подозрение, что тут что-то не так. — Мне хочется спросить тебя вот о чем: когда я встретил тебя у двери твоей комнаты и сообщил, что твоя девушка, с которой ты встречался три года, найдена мертвой, это было для тебя новостью или ты уже об этом знал?
Джим открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его, так и не проронив ни звука.
— Да, — отозвался он после минутной паузы. — В первый раз я услышал это от вас.
— Ты задумал играть со мной в кошки-мышки?
— Нет!
— Почему в таком случае ты не спросил меня, как она погибла?
— Потому что мне показалось, что я это знаю.
— Почему же тебе так показалось?
— Я думал, что она упала с этого чертова моста.
— Что заставило тебя так подумать?
— Потому что все эти три года я фактически ждал, что она упадет.
— Ждал?
— Да.
— Ты имеешь в виду, что все эти три года ожидал ее смерти и для тебя это был только вопрос времени, когда это случится. Верно? Поэтому мое сообщение тебя не удивило?
— Может быть, — тихо произнес Джим.
— Ты считал, что она ходит по перилам моста, потому что ищет смерти?
— Что-то вроде этого, — произнес Джим еще тише.
— Ты думаешь, она хотела умереть?
Он энергично затряс головой:
— Нет, только когда была пьяна. А вообще-то… она любила жизнь.
— И часто она бывала пьяна?
— Да нельзя сказать, чтобы часто. Впрочем, когда она выпивала, то тоже о самоубийстве никогда не помышляла. По крайней мере, мне об этом неизвестно.
— Значит, говоришь, она любила жизнь? Почему же в таком случае она подвергала себя такой опасности, проходя по каменным перилам моста на высоте двадцать три метра над бетонированным шоссе?
— Не знаю. Она как-то излагала свои резоны. Но ни один из них не показался мне убедительным.
— Да уж наверное, — сказал Спенсер и немного подобрел к этому парню, сидящему напротив. Он, должно быть, чувствует себя ужасно. Что там творится сейчас на дне его трепещущей души?
— Так вот, Джим, Кристина погибла не оттого, что упала с моста.
Джим не поднимал глаз от своих рук, и Спенсер подумал, что тот ждал этого известия, а может быть, уже и знал.
— Джим, еще несколько вопросов относительно этих последних трех дней. Ты сказал, что не видел Кристину.
— Да, не видел.
— А в ее комнату, чтобы проверить, там ли она, ты заходил?
— Заходил. Но ее там не было.
— Сколько раз ты посетил ее комнату?
— Один раз в понедельник и один раз во вторник.
— А как насчет среды? Может быть, ты припомнишь, это было вчера?
— Не помню, — нехотя проговорил Джим. — В среду, кажется, я к ней не заходил.
— Почему?
— Не знаю. Был занят, наверное.
— Тебе не показалось это странным, что нет Кристины?
— У нее была привычка время от времени исчезать куда-то. Бывало такое и сразу после Благодарения. Я думал, может быть, она уехала куда-нибудь и еще не возвратилась.
— А как насчет Аристотеля?
— А что насчет Аристотеля?
Спенсер почувствовал, что между ними снова выросла каменная стена. Было что-то такое, видимо связанное с собакой, куда Джим ни за что не желал его допускать.