Глава 1
Ке́рга стоит неподвижно, смотрит в глаза собрата. Керга без пяти минут молодой вожак — статный, не по годам серьёзный, уважаемый в племени. Но Хе́ло это не беспокоит. Худой бурый волк глядит злобно, с вызовом и как-то отчаянно. Его и Кергу, вышедшего на середину поляны, окружает толпа перешёптывающихся соплеменников.
Рядом с Марой обеспокоенно вздыхает Войка: Керга — её брат. Единственный, кто остался от её семьи: пару зим назад их престарелые родители погибли в битве с вражеским племенем Баюнов.
— Все будет в порядке? — нервно облизывая губы, шепчет Войка.
— Это твой брат. Он никому не проигрывает.
Мара смотрит, затаив дыхание и предвкушая предстоящую схватку. Волки уже несколько дней не выбирались на охоту, так что каждый ждёт возможности ухватить хоть капельку азарта; поединок молодого вожака и его соперника вполне подходит для усмирения горячих голов. Керга снимает рубаху и не глядя кидает сестре. Войка глухо ворчит, но не перечит. Керга поигрывает мышцами, разминаясь; он готов побороться за звание вожака.
Керге семнадцать зим, так что он должен справиться. Он опытный, расчётливый и сильный, так что Мара в нём уверена. Мара и сама не промах — пусть ей всего лишь шестнадцать, Керге она не уступает. Даже может сама вступить с ним в бой, да только знает, что ей это незачем.
— Что тебе надо? — спрашивает Керга грозно, не мигая, но не дожидается ответа и оборачивается.
Волк Керги серый, самый обыкновенный, но под невзрачной шкурой скрывается невиданная сила. Мара знает; она сражалась с ним бок о бок и, может быть, даже проигрывала по количеству поверженных противников.
Керга рычит громко и раскатисто, и Мара еле подавляет в себе скулёж внутреннего зверя: волчица в глубине сознания вынуждает подчиниться, покориться чужой силе. Любой зверь слишком подвержен влиянию вожака. Мара замечает, как подгибаются при рыке лапы Хело, и Керга тоже это видит.
Хело нервно фырчит и первым кидается в бой. Керга легко уклоняется от первого броска, но, красуясь, пропускает второй. Из его глотки вырывается позорный взвизг, потому что Хело рвёт ему ухо. Керга становится серьёзнее.
Но ответить не успевает: на поляну выкатывается Сим, на ходу перекидываясь в человека. Его лицо ещё не преобразилось, но изо рта уже вырываются гортанные звуки. Мара усмехается — это выглядит забавно. Но слова Сима заставляют её замереть.
— Юн!.. — булькает волчонок. Он падает на колени, растрёпанный, взъерошенный. — Баюн!
Мара вскидывает голову и оглядывает подбирающееся племя. Те, у кого есть свой внутренний волк, напрягаются, глядят на гонца голодно, и Керга, позабыв о Хело, возвращается в человечье обличье.
— Где? — вопрос звучит требовательно и раздражённо, но Сим не смущается, лишь восторженно сглатывает слюну. Он никогда не был в битвах и надеется, что хоть в эту его возьмут.
— На северной границе!
Керга удивленно поднимает брови.
— На севере? — переспрашивает он. — Что они делают так далеко от границы?
— Он, — нехотя выдавливает Сим и хмурится, — одиночка.
Керга непонимающе морщит нос и принимает ещё более грозный вид.
— Почему вы не загнали его, раз он один?
К говорящим выбегают ещё двое волков — те, с которыми Сим и был на северной границе и от которых оторвался, желая первым сообщить весть о Баюне.
— Это шаман, — хмуро говорит один из пришедших, пока другой поднимает Сима на ноги и отвешивает ему легкую оплеуху.
Керга тут же меняется в лице, и в его глазах загорается радостный огонёк.
— К бою, — твёрдо командует он, и волчица Мары восторженно воет.
Хело порывается последовать за племенем, но Керга щетинится.
— Место, — презрительно бросает он, словно нашкодившему щенку, и Хело тихо скулит. Маре становится на мгновение его жалко, но азарт предстоящей погони затмевает её разум.
Мара готова. Её волчица тоже.
***
Мара чувствует сырой мох под лапами. Зелёная подушка приятно сминается под весом мощного тела, и волчица несколько раз игриво перепрыгивает с лапы на лапу. Сила лениво разливается по мышцам, перекатывается под шкурой, и Маре хочется поскорее её выпустить. Волчица предвкушающе облизывается, задевая длинный шрам на морде.
Невидящий глаз немного болит, как и всегда перед битвой. Мара фыркает, мотает головой, пытаясь прогнать это ощущение, прислушивается к своему нутру. Запечатанные духи молчат, и волчица довольно урчит.
Маре было девять зим, когда вражеское племя набежало на их земли. Мара помнит, как это было; перед её взором встает картина ужасного — как ей казалось тогда — зрелища. Она видит перед собой озлобленную морду чужака, а дальше — темноту. Шерсть на загривке встает дыбом даже сейчас, спустя столько времени, и Мара до сих пор не знает точно, что произошло. Старый вожак гладил её по голове и говорил, что в её глазу заперты духи, пришедшие на боль. Но теперь Мара выросла и не помещается на коленях старца, а тот и сам сторонится её, не даёт задавать вопросы. А Мара помнит, как она кричала и проклинала всех на свете, когда глаз горел, как от огня.