Теперь Мара стала намного сдержаннее.
Голоса врываются в голову один за другим, и становится чуточку легче.
«Рвать, гнать!» — захлёбывается воем Войка, и к ней присоединяется Сим.
Мара насмешливо тявкает.
«Ждать, — фырчит она. — Вожак ведёт. Ждать».
Волки заливаются отрывистым лаем, поддразнивая и подначивая друг друга. Мара заражается общим настроем и нетерпеливо топчет землю, но с места не двигается. Она не слишком любит волчью связь: ей не нравится слышать чужие мысли в своей голове и разговаривать примитивными фразами, но ради племени она терпит.
«Гнать!» — наконец вторгается в общий гул Керга, и племя подхватывает его приказ, эхом разнося по лесу.
Керга рычит с неистовой силой, и Мара пригибает голову к земле. Она признаёт вожака, она согласна следовать за ним.
Никто не может противиться яростному вою Керги.
Племя срывается с поляны. Все устремляются к северу.
Земля уходит из-под лап. Коряги и сучки с треском осыпаются под мощными тушами; громко каркает ворон, и в животе Мары почему-то сворачивается нехорошее предчувствие. Но волчица ничего не хочет слышать, и азарт прогоняет зародившийся страх.
Волки чувствуют запах, и Мара тоже улавливает чужие нотки среди свежести вечернего леса. На мгновение она цепенеет: ей кажется, что запах ей знаком; но это чувство рассеивается, словно его и не было.
Мару считают чудом. Она — единственная, кто смог противостоять духам в одиночку и не умереть. Духами обычно занимаются шаманы, но у Мариного племени такого нет. Только ведьма, что смогла чуть облегчить боль от раны. Все старые волки говорят Маре, что это она, Ведьма, спасла её, но Мара не верит.
Мара в свои девять зим получила шрам на половину лица. Говорят, на неё напали злые духи, теперь запечатанные в её невидящем глазу, но Мара не помнит. В шестнадцать зим она чувствует забытые прикосновения шершавых рук, слышит незнакомый голос, напевающий на неизвестном наречии, и знает: это точно не была их ведьма. Это был чужак, чей призрачный запах Мара порой чует, стоит ей обернуться волком.
«Рядом!» — предупреждает Керга, и Мара морщится, когда в голове отдается его голос.
Перед стаей небольшая каменистая речушка со стремительным течением. Где-то недалеко подножие гор, но Мара не знает, где именно: обзор скрывают высокие деревья, да и сама Мара редко бывает на этой части их владений.
Мара отчётливо чувствует смешавшиеся запахи оленя и свежей крови. Красные следы на камнях подтверждают её догадку.
«Обряд», — тявкает Войка, и племя подхватывает её слова. В этот раз Керга не спешит их успокаивать.
Волки мчатся за своим врагом. Они преследуют его, словно дичь, и даже не скрываются.
«Окружай!» — командует Керга и перескакивает через корни огромной сосны, скрываясь из виду. Мара первой срывается в противоположную сторону, и с десяток сородичей следует за ней. Они первыми видят мелькающие среди деревьев коричневые одежды шамана. Спустя несколько мгновений до волков доносится громкое горловое пение.
«Вижу!» — скалится Мара, и от Керги приходит незамедлительный приказ:
«Хватай!»
Мара вырывается вперед и валит шамана с ног. От него веет отчаянием и страхом, и Мара слышит, как торжествуют сородичи. Поспевает Керга и властно придавливает мощной лапой грудь врага, лишая его возможности убежать. Из глаз шамана брызгают слёзы, и к чувствам прибавляется боль.
Мара хмурится. Она не слишком любит битвы и то, что следует за ними: смерти, боль, отчаяние; ей куда больше интересна охота на дичь. Осознание того, что чужак, скорее всего, умрёт, прогоняет восторг от погони; мысль оседает на сердце тяжелым грузом.
Шелест листьев пронзает громкий крик: стая расслабилась слишком рано. Мара мгновенно бросается в гущу событий, но шаман отталкивает её сильным дуновением ветра. Он шепчет какие-то слова, и Мара замирает, словно обращаясь камнем. Шаман крутит вокруг себя руками, переплетает между собой пальцы. Мара все ещё не может сдвинуться с места.