При воспоминании о почти фатальной стычке с итальянцами по спине пробежали липкие мурашки и шрамы на руках и ногах начали зудеть. В тот раз Лука занялся ей лично — упаси Аллах пережить подобное снова. Но та боль осталась совсем далеко, в лабиринтах прошлого, а азарт и жажда наживы надоедливо дышали ей прямо в затылок.
— В чем суть?
— Обсудим лично. Буду ждать тебя в порту.
Разумеется, он все знал. Птички нашептали, ветер напел, солнце подмигнуло. Лука напичкал весь мир своими шпионами.
— Нет уж, выкладывай сейчас, — настаивала она упрямо.
— Это не телефонный разговор, Мира. Если тебе надо отпроситься у своих, то…
Она вспыхнула:
— Ничего подобного! — Дешевая, дешевая манипуляция, она прекрасно это понимала, но ничего не могла с собой поделать. — Ладно. Но, клянусь, Энзо, если твой брат…
Он тут же перебил ее:
— Лука тебя не тронет. Я утвердил у него твою неприкосновенность.
— Как и три года назад, — злобно выплюнула она.
— Три года назад ты попыталась украсть у него полтонны кокаина, Мира.
В ее имени он делал акцент на букве «р» — Мирра. Ей это даже нравилось, потому что звучало почти так же, как на ее родном языке. Те, у кого первым языком был английский, смазывали или проглатывали ее любимую звонкую «р» — имя распадалось, разлагалось и теряло значение.
— До скорой встречи, — протараторила она и бросила трубку.
Три года назад ее исполосовали японским ножом в подвале рыбного ресторана, где она должна была пообщаться с французами, которые готовы были помочь с перевозкой товара на другой континент. Французы не пришли, зато пришел Лука — зеленоглазый, широкоплечий, в белом костюме, с крупным золотым кольцом на безымянном пальце правой руки и блестящими золотыми волосами. Хотя, когда он приблизился и сел напротив, волосы у него как будто потемнели, и Альмира поняла, что они светились золотым только под солнечными лучами.
А еще она поняла, что ей крышка: Лука кивнул менеджеру заведения и, бесстрастно улыбнувшись, пригласил Миру пройти с ним в служебное помещение. Он был пугающе любезен: взял ее под руку, похвалил за кропотливо проделанную работу, открыл перед ней дверь, мягко усадил на невысокий деревянный стул, похлопал по плечам. Страх рядом с ним чувствовался по-иному: глубже, холоднее, отчаяннее — словно она маленький ребенок, а он незнакомец, заманивший ее в свою машину. Когда один из его цепных псов передал ему нож, Альмира выпалила нелепое «мне так жаль» и в ответ получила спокойное «мне тоже».
На самом деле ей повезло: Лука не успел приступить к настоящим пыткам, а только так, поигрался с прямой, классической болью. У Альмиры остались и ногти, и зубы, и скальп, и глаза, и целые кости, потому Ремми соизволил включить голову и всполошить карабинеров и Интерпол, впарив им такие сказки, от которых они повскакивали с комфортных офисных кресел и помчались к маленькому непопулярному римскому ресторану «Капитан Немо», окруженному людьми Луки, и сами радостно окружили всю эту компанию. В итоге, конечно, представители органов правопорядка разочарованно отступили, потому что, вопреки истории Ремми о крупной сделке с мексиканскими гангстерами, предъявить Луке оказалось нечего, а кровь в подвале менеджер объяснил утренней трагедией: один из работников опрокинул кейс с новым набором ножей и едва не лишился руки (полиция все проверила). Ремми и не надеялся на арест Луки — ему лишь требовалась суматоха, чтобы под шумок вытащить сестру.
Мира была ему благодарна, пока он не превратил эту тему в очередной пункт списка «Реммао — лучший из близнецов Фуад».
Сойдя с парома, Альмира позволила себе еще немного подышать теплым морским воздухом и полюбоваться бирюзовой водной гладью, прежде чем слепо нырнуть в гущу новых событий. Она заметила Ремми и Энзо одновременно: первый сидел за столиком портового кафе, заигрывал с официанткой и периодически потягивал из бутылки пиво той же марки, что пила она несколько часов назад, а второй глядел на нее из окна массивного черного «Рендж Ровера». Без раздумий она ринулась к машине и запрыгнула на заднее пассажирское кресло.