Какая мерзость. Какая жалость.
Лондон, Великобритания
Десятичасовой перелет выжал из нее все силы. В салоне стояла невыносимая духота, кресло оказалось неудобным, томатный сок отдавал горечью, а музыка в наушниках не заглушала детский плач. Леони никогда еще не ощущала настолько концентрированной ненависти ко всему, что ее окружало. Периодически она открывала фронтальную камеру на телефоне, чтобы удостовериться, что бледность не достигла критически болезненной точки. Ступив на родную землю, она чуть не расплакалась от облегчения. Лондон приветливо встретил ее нежными солнечными лучами, отчего Леони вновь стало паршиво: город, который, казалось бы, скорбел всегда, решил не скорбеть по ее отцу. Она подняла голову к небу: пушистые белоснежные облака бесконечными караванами неспешно плыли мимо нее, куда-то вперед, туда, где не было заключения о смерти Роберта Вольца. Такси довезло ее до дома за полчаса. Кирпичное здание за год как будто выцвело и из красного превратилось в тускло-оранжевое — Леони терпеть не могла оранжевый. На пятый этаж лифт поднимался медленно и с привычным скрипом. В квартиру она зашла не сразу: ключ упрямо не вставлялся в замок, а когда наконец вставился, Леони не хватило мужества дернуть дверь на себя — ей пришлось восемь раз сосчитать до десяти, чтобы успокоить сердцебиение. Завывал сквозняк: отец, как обычно, оставил окна открытыми. Не разувшись, она прошла на кухню и открыла холодильник: молоко, два яйца, половина лимона и кусок курицы, завернутый в пленку. Леони заказала еду из ближайшего тайского ресторана: она понимала, что если не поест, то потеряет сознание.
Ее комната выглядела в точности так же, как в день ее отъезда. Бросив взгляд на переполненный книжный шкаф и заваленный тетрадями стол, она упала на аккуратно заправленную кровать и почувствовала под подушкой что-то твердое. В руках у нее появился небольшой черный блокнот в кожаной обложке, который отец использовал как ежедневник. Из блокнота вывалилась ламинированная карточка с его фотографией, именем и идентификационным номером, а на обратной стороне красовалась эмблема в виде циферблата, поперек которого располагалось узкое письменное перо. Больше никаких опознавательных знаков на удостоверении не нашлось, и Леони вложила ее обратно в блокнот: скорее всего это просто очередной рабочий документ. Она не понимала, что его ежедневник делал на ее кровати. Может, он скучал по ней, зашел в ее комнату, прилег на ее кровать и забыл его. Может, он оставил ей важную записку, прежде чем уйти на задание. Леони полистала страницы и не обнаружила ничего примечательного — только сплошные дела, дела, дела. Она перевернулась на бок, крепко прижала блокнот к груди и закрыла глаза. В полудреме ей слышался его низкий голос, но она не разбирала слов. В темноте, окутавшей ее, Леони чувствовала себя в безопасности, потому что там, на грани реальности, ей все еще было пять, а отец все еще сидел напротив: они пробирались через текст очередного романа и строили грандиозные планы.
* * *
Эйс зашел в амбар последним и вышел оттуда первым, но все равно попал под кровавый дождь. Его товарищей изрешетили, а он с досадой подумал, что красные пятна с одежды вывести не получится и настолько удобную кожаную куртку ему больше не найти. Протерев ладонью лицо, он проверил багажник, бросил спортивную сумку, набитую зелеными купюрами, на заднее сиденье джипа и, сев за руль, с силой вдавил педаль газа. У него было десять минут, чтобы затеряться в городе и спрятать два чемодана чистого боливийского кокаина. Он крутанул руль и, ускорившись, наверняка нарушил кучу правил. Лондон ему не нравился: пафосный акцент, скучные серые здания, однообразные пальто, неоправданно высокие цены и невыносимо узкие дороги. Тут все давило и удручало. Даже в небольшой бедной Маниле дышалось свободнее и спокойнее. Чем скорее он найдет способ покинуть Объединенное Королевство живым и — желательно — невредимым, тем лучше. Однако чутье подсказывало, что в ближайшее время ему лучше не высовываться: он натворил слишком много непростительного в городе, где у него слишком мало приятелей. Заводить новые полезные связи придется с особой осторожностью. Оставалось надеяться, что кому-то срочно понадобятся его услуги настолько, что они будут готовы вытащить его из этой западни. Эйс сделал бы им хорошенькую скидку. С последнего заказа прошел месяц, и он успел заскучать по рабочей атмосфере. Зря он влился к Полуночникам: они явно тормозили его карьерный рост.