— Я тут подумал, — неуверенно начал Чарли, — сейчас все бегают за Рубиновой книгой, так что, может, у нас, то есть, ну, у тебя будет время немного передохнуть, расслабиться…
Эйс свернул на Йорк-стрит и моментально оказался у церкви, которая, к счастью, работала только по воскресеньям. Он обошел ее вокруг, достал набор своих излюбленных мини-инструментов на все случаи жизни и опустился на колено перед дверью заднего хода, чтобы поколдовать над замком. Сорок пять секунд — и он обеспечил себе ночлег. Разумеется, Эйс слышал о Рубиновой книге. Все слышали о Рубиновой книге. Но он очень сомневался, что Полуночники позабудут о его предательстве и устроенной им кровавой бане.
— Меньше думай — больше работай, — отрезал Эйс.
Он устроился в небольшой комнатке, напоминавшей подвал: разлегся на полу, положил под голову рюкзак, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Под толстовкой — портупея с двумя пистолетами. Обычно ему хватало буквально пары секунд, чтобы вскочить, достать оружие и прийти в полную готовность. Спал он неподвижно и предельно чутко. Утром ничего не болело: его тело слишком привыкло к неудобствам. Только горло покалывало от прохладного воздуха.
Он проверил сообщения — Чарли прислал ему несколько адресов, добавив слабо обнадеживающее «не уверен». Эйс и представить себе не мог, что в Лондоне быстро достать фальшивые документы и не попасться в лапы мафии или полиции практически невозможно. Он вытащил из рюкзака бутылку воды, сделал несколько глотков и хорошенько умыл лицо. Тратить время на завтрак он не стал и сразу направился по первому адресу. Скользя по оживленным улицам, он составлял в голове план на ближайшее будущее, которое не казалось очень уж радужным. Укрыться и отдышаться ему удастся только… только в… скорее всего в Испании. Там как раз проживал потенциальный клиент, уже очень долго пытавшийся выйти с ним на связь. Эйс игнорировал его вовсе не из желания набить себе цену: он сосредоточенно продумывал, как разобраться с надоевшими ему Полуночниками. Да и вообще у него было слишком много забот, и новое убийство не вписывалось в плотных график. Однако теперь оно могло послужить спасательным кругом, идеальным отвлечением от всего, что происходило летом. Крупная холодная капля упала на козырек кепки, затем еще одна, и еще, и еще. Эйс ускорил шаг: он одинаково безразлично относился к любой погоде, но почему-то именно в тот момент дождь вызвал у него всплеск неконтролируемой злости.
* * *
Леони не запомнила похороны — она запомнила застланное тучами небо, прилипший к левому ботинку комок грязи, одну-единственную молчаливую ворону на чьем-то могильном камне, крепкое рукопожатие мистера Блэра и неловкие объятия его жены и еще десятки утешительных холодных хлопков по плечу. Леони не запомнила похороны — она запомнила нечеткий силуэт, ростом и фигурой напоминавший отца, среди толпы безликих скорбевших. Она несколько раз срывалась с места и бежала к объемной тени, стоявшей на виду, совсем рядом, и в то же время умело скрывавшейся от нее среди людей, однако стоило ей приблизиться, призрак исчезал. Иллюзия, игра воображения — тоска, сожаление и недосып, оформившиеся в смазанный образ человека, значившего для нее все. Леони не запомнила похороны — она запомнила саднящее желание свалиться на землю и никогда не подниматься.
Следующие несколько дней (она сбилась со счета) Леони только спала, ела, игнорировала звонки от друзей и читала. Она перебегала от книги к книге с бешеной скоростью, чаще всего, не дочитывая ни одну до конца: ей просто хотелось убедиться в том, что она все еще способна на поглощение текста, визуализацию истории и вычленение смысла. Она переворошила всю отцовскую библиотеку и взялась за рабочие отчеты, уже не в силах остановиться. Исследовав его домашний кабинет, она с разочарованием отметила, что половина важных ему вещей отсутствовало. Например, фотография покойной жены, сделанная за день до ее смерти, то есть за день до рождения Леони. И маленькая нефритовая черепашка, которая, как он говорил, приносила ему удачу и ощущение полного спокойствия. Огромной черной кружки с кривой белой надписью «НЕ ТРОГАТЬ» на русском и темно-зеленого свитера, носившегося больше семи лет, тоже не обнаружилось. Леони не планировала заглядывать в участок, но ей становилось противно от мысли, что кто-то кроме нее будет прикасаться к частичкам его счастливой жизни. От осознания того, что придется почистить зубы, помыть голову и взаимодействовать с людьми, Леони едва не расплакалась снова.