Глава 2. Двойная удача.
Через три дня Леони заметила, что у нее заканчиваются наличные. Она не знала, насколько безопасно пользоваться картой и боялась даже подходить к банкоматам: ей казалось, что ее местоположение успеют отследить быстрее, чем она спрячется. В церкви Леони не осталась: разумнее было покинуть родной район и затаиться на другом конце города. Она ночевала в небольшом старом кинотеатре, сотрудники которого не тратили много времени на проверочный обход залов, да и камеры там просматривали нечасто (она знала наверняка, потому что уже проворачивала этот трюк в детстве, но вместе с компанией таких же непосед). На третий день своего отшельничества Лео выползла на улицу в паршивейшем настроении: последние деньги вот-вот улетучатся, тело чесалось от невозможности принять душ, функционировать на полуголодный желудок и под гнетом страха становилось все сложнее. В ежедневнике отца так ничего и не всплыло, и она почти смирилась с тем, что скоро ее найдут, привяжут к стулу, будут долго пытать, а потом, не добившись полезных сведений, прикончат. Даже если отец оставил ей зашифрованное послание, она не оправдала его ожиданий и оказалась не в состоянии его разгадать. Жалость к себе сменилась горьким стыдом: он так много сил, времени и ресурсов вложил в ее воспитание и обучение, а она подвела его.
В уличной забегаловке Леони купила слойку с сыром и забралась на высокий пластиковый стул. Она повернулась спиной к столу, закинула ногу на ногу, немного сгорбилась, чтобы поставить один локоть на колено и откусила кусок хрустящего теста. Что делать дальше? Куда идти? У кого просить помощи? Точно ли смерть Роберта Вольца случайна? Ее передернуло от последней мысли, словно та посетила ее только сейчас, хотя на самом деле Леони не могла от нее отделаться с того момента, как услышала разговор незнакомцев, переворачивавших ее квартиру вверх дном. В сумке у нее завернутый в носовой платок лежал кухонный нож, который она купила в небольшом супермаркете неподалеку от кинотеатра — хоть что-то. Раньше Леони умела быстро двигаться, драться и управляться с холодным и огнестрельным оружием, ведь она все-таки дочь полицейского и отец тренировал ее с ранних лет, чтобы она всегда могла постоять за себя и выкрутиться из любой передряги. Но приемы позабылись, сноровка растерялась, крепкая физическая форма растаяла: окунувшись в университетскую жизнь, Леони забросила регулярные занятия, а потом отмела и нерегулярные, совсем редкие. И теперь ей тяжело давался даже обыкновенный бег. Вряд ли бы у нее получилось вовремя достать нож из сумки, чтобы защититься, но его наличие иррационально притупляло тревогу.
Вдруг телефон, который Леони заряжала раз в день в какой-нибудь кофейне, коротко пискнул. Она вытащила сим-карту еще в церкви — телефон просто подключился к вай-фаю и принял сообщение в мессенджере. Иззи писала в свойственной ей манере — кратко и по делу: «Когда поливала у тебя цветы, курьер принес посылку. Отправитель — твой папа. Поставила коробку тебе в комнату. На пару дней отъеду. Как вернешься, позвони. Держись, Лео. Люблю». Леони замерла. Посылка. Неужели он отправил ей то, что искали у них в квартире? Она вскочила со стула и уронила недоеденную слойку на асфальт. Ей срочно, срочно нужно было лететь обратно Нью-Йорк. Она не имела права вмешивать во все это друзей, поэтому должна была сама узнать, что в коробке. Но ведь ее поймают. Обязательно поймают, если она купит билеты на самолет. Наверняка они следят за действиями по ее карте. И за аэропортами. И даже за улицами, они ведь знали, что Леони так и не пришла домой. Чудо, что они до сих пор не за ее спиной. Она не представляла, кто они такие, и незнание душило ее.