Все старались как лучше. Но туфли вышли такие, что Золушка постеснялась бы их обуть на бал к принцу. Разве только в мачехином доме у плиты в них возиться…
Девушки на конвейере сморщили носы. Не такими они представляли новые туфли.
Модельерам тоже стало не по себе. Дмитрий чуть не расплакался от обиды. Он не мог смотреть Вере в глаза. А ещё хвастался!
В конце смены он постарался незамеченным уйти домой.
Но Вера — не зря она была активисткой — после работы собрала молодёжь:
— Давайте разберёмся, товарищи!
Стали детально рассматривать каждую пару.
— Кто здесь криво пришил заготовку?
— Кто торопился и клеем измазал ремешки?
— Кто пропустил и не вбил тут гвоздики? Вроде бы мелочь, на следующей операции подправят, а видишь — испортили модель.
— Нельзя так, — сказала в заключение Вера. — Хоть и работаем коллективно, но отвечать должен каждый за своё.
Обувщики высказали тоже свои претензии:
— Сколько раз конвейер заедало и лента останавливалась?
— Почему одни машины простаивали, а у других скапливались заготовки?
— Ну разве это дело, что вместо голубоватой кожи доставили товар сизого цвета? Откуда прибыла эта партия кож?
Выяснилось, что из Богородска и из Вятки.
— Придётся кожевенникам высказать своё неудовольствие, — резюмировала Вера.
Скороходовцы написали письма и в Богородск и в Вятку. Пусть тамошние комсомольцы узнают, что про них думают на «Скороходе», — чтобы больше не подводили ленинградцев.
О происшествии на конвейере узнал Иван Сорокин. В тот же вечер он вызвал младшего брата на откровенный разговор.
— Спору нет, Митюша, и на конвейер вина ложится и на товар. Но ты сперва с себя со всей строгостью спроси: а нет ли там части твоей личной вины?
Иван достал из комода резную деревянную шкатулку и вынул из неё маленький красный башмачок.
— Смотри: смастерил его в тюрьме талантливый самоучка. Не то что машин, ничегошеньки у него под руками не было. Но до сих пор не можем разгадать, как он такую красоту сработал. Попробуй — может, ты разгадаешь.
Иван уезжал из Ленинграда. Его, лучшего в стране мастера-колодочника, направили в город Ржев строить новую обувную фабрику. Дмитрию же он оставлял наказ: не ронять чести семейной традиции.
Много раз потом Дмитрий разглядывал красный башмачок, любовался им. Какие необыкновенные точёные формы! Носочек чуть вздёрнут. Каблучок слоится тёмными и светлыми кожами. По подошве пущен рант, пришитый мудрёной витой строчкой. Невысокое голенище и перёд украшены затейливыми узорами…
И родилась у Дмитрия мысль: повторить бы такой.
А почему и нет! Может быть, он не совсем сделает так, как выполнил когда-то Харитон. Нынче придётся приноровиться к сегодняшней моде. Но пожалуй, такие башмачки и теперь обрадуют детвору. Дмитрий представил себе ребятишек скороходовского детского сада, топающих в красных башмачках. Вот будет радости!
На фабрике поддержали новую модель Сорокина. Пошили партию красных башмачков. Самые придирчивые контролёры — детсадовцы — приняли новинку с восторгом.
Следующий фасон Дмитрий опять придумал для детей, только возрастом постарше. Это были светленькие на пуговках туфельки для пионерок. Никаких финтифлюшек и выкрутасов он не предлагал. Зато великолепно угадывал живые формы ноги, сумел выявить прелести самой кожи, проявил поистине художественный вкус. В общем, в простоте нашёл прекрасное.
Потом Дмитрий сочинил детские сапожки. Потом ещё и ещё… Понял он, что ребятам нравится. И детская обувь у него получалась замечательной. Его назвали лучшим детским модельером.
Только вот те нарядные туфельки для девушек, которые он собирался посвятить Вере, никак у него не получались, — как будто были они заколдованные!
Другие скороходовские модельеры тоже придумали несколько красивых фасонов женских туфель. Фабрика выпустила новые модели. И их с удовольствием носили девушки.
Вера тоже сменила свои «парусинки» на лёгкие лодочки. Она надевала их, когда они с Дмитрием ходили гулять. Так уж случилось, что она тоже полюбила его. И вовсе не из-за туфелек!
Но Дмитрий от своей мечты — придумать туфельки для Веры — не отказался.
Однажды в летнее воскресенье они отправились на Кировские острова. День выдался ясный, тёплый. В парке гуляло много народу. Дмитрий с Верой покатались на качелях, заглянули в «царство кривых зеркал», посидели в кафе-мороженом. Было им необыкновенно весело.
И вдруг кто-то громко произнёс страшное слово: «Война!» Остановились качели, смолк смех. Отдыхающие заторопились к выходу.