В поле работали солдаты с военного аэродрома.
Андрей Яковлевич вздохнул. Глядя на синие погоны, он вспомнил своего сына, который тоже был летчиком и разбился при испытаниях нового самолета несколько лет назад. Андрей Яковлевич всегда гордился сыном, что он такой вырос умный, не спился, не остался в деревне, как раздолбай, а поступил в летное училище, закончил с отличием, женился, завел детей и испытывал первейшие в мире самолеты. А вона как обернулось… Лучше бы спился тогда уж… Хотя бы жив был… Не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
Колчанов натянул на лоб кепку и объехал яму с грязью…
2
У Правления толпились мужики.
Колчанов подъехал, слез с велосипеда, прислонил его к стенке.
Мужики молча наблюдали с крыльца.
– Здорово, мужики, – Андрей Яковлевич подошел.
– Здорово, Колчан! – поздоровались мужики. – Ты куда, на блядки собрался?
– А-то куда ж? Двух уже по дороге отгрёб, ядрена палка.
– Ага! – сказал дед Семен Абатуров. – Корову и собаку!
– У тебя, пля, дед, – ответил Колчанов, – нет фантазии.
– Вот я собак и не бубу, – дед Семен поплевал на окурок. – Слыхал новость? Бубийство у нас!
– Ну?! Кого ж бубили?! – Андрей Яковлевич вытащил беломорину.
– Чё, неуж не слышал?
– А откель? Я из дому трентий день не выхожу!
– Бляха-муха, какой анахорет!
– Сам иди на херет!
– Эка ты! Не стану тебе, долбаносу, коли так, ничего рассказывать, пень тебе в сраку!
– Не обижайся, старый хрен!
– А я на чудаков не обижаюсь.
– Сам ты чудак! Скажи спасибо, что ты старый и немощный, а то бы я тебе как двинул сверху по твоей тупой лысине, чтоб ты вошел в крыльцо по самые твои старые яйца!.. Говори, кого бубили-то, а то развел манифест, как на собрании, едри твою мать!
Дед Семен почесал бороду и плюнул с крыльца.
– Евреев бубили, вот кого!
– Ну?! – Колчанов удивился.
– По жопе пну!.. Бубили евреев. И еврея, и его еврейку.
– Кто ж бубил-то?!
– А кто ж скажет?!
3
Летом в деревню приехали дачники. Весной они приезжали присматриваться. Они прознали, что в Красном Бубне есть свободные дома на продажу. Приехали на стареньком «Москвиче» и сразу застряли в грязи при въезде.
Слава Богу, мимо из сельпо ехал на велосипеде Колчанов.
Колчанов с утра мучался. Накануне он ездил на свадьбу в соседнюю деревню и еле оттуда вернулся восьмеркой. Сгуляли свадьбу сына его старого друга Василия… С утра Андрей Яковлевич проснулся на полу оттого, что его всего колотило, как стахановский отбивной молоток. Он кое-как дополз до стенки, по ней добрался до бочки с водой, опустил туда голову и напился, чисто собака.
Высунув голову, он посмотрел в мутное зеркало, и ему стало так обидно за свою судьбу. Сын погиб, жена умерла сразу после сына. И остался Андрей Яковлевич один-одинешенек на белом свете. И некому было ему с похмелья разогреть жирных щей со свининой и поднести сто грамм.
Колчанов определенно знал, кто виноват в этом. Евреи. Они пролезли всюду и не дают русскому человеку продыху. Про это знал не один Колчанов, все об этом знали. И Колчанов не мог для себя понять, почему про это ничего не пишут в газетах и не говорят по телевизору.
Когда-то Андрей Яковлевич отправил жалобу в Политбюро ЦК КПСС на антисионистов. Ему не ответили. И Колчанов понял тогда, что и в Центральном Комитете уже окопались носастые. А это значит, что дергаться теперь бесполезно. Если они в ЦК, то значит они и в КГБ, а если они в КГБ, то они и в МВД, значит. Понятно, почему менты такие козлы!
Андрей Яковлевич вышел, шатаясь, на крыльцо. Лил дождь, и от этого Колчанову стало еще поганей.
Он выкатил из сеней велосипед и поехал в сельпо за бутылкой. Денег не было. Но была слабая надежда, что продавщица Тамарка отпустит в долг до пенсии.
Магазин оказался закрыт.
– Сионисты постарались и здесь, мать их в бок! – выругался Колчанов и поехал назад.
Он ехал и думал, где бы поправиться, но вариантов было мало – времена трудные.
И тут Андрей Яковлевич увидел городскую машину, застрявшую в грязи. Вокруг машины суетилась еврейская пара. Еврей толкал машину сзади, а его баба держала над евреем зонтик.
4
У мужчины был нос, который называют в деревне рулем, глубоко сидящие темные глаза, бородка, как у Калинина, черные с проседью волосы торчали из-под красной бейсболки с портретом бульдога. Одет он был в американские джинсы и клетчатую фланелевую рубаху.
Его баба была помельче. И нос у нее был помельче, и ростом она была пониже. И худая, как шкилетина. А одета была в плащ и беретку с хвостиком.