— Это я, Перес. Отворяй!
— Святой Иосафат, — проворчал сержант. — Я только-то собрался вздремнуть послаще.
— Надеюсь, ты выспался, — отозвался скаут, въезжая в ворота. — Повторить удастся не скоро.
Внутри он остановил коня и спешился.
— Как дела, мистер Перес? — нахмурясь, спросил ирландец, заметив, как вздымаются бока Сози, от которых шёл пар. — Ей-ей, послушай, да ты загнал беднягу почти до смерти!
— Ага. Надо мне его завести и обтереть. Пока я этим занят, тебе лучше поднять полковника с перины. Скажи ему, что у меня есть новости, от которых его парик встанет дыбом и закрутится в шесть узлов. Зови и прочих офицеров тоже. Они ему понадобятся.
— Да, сэр! — ответил Даффи. — Лечу!
— И раздобудь Джона Клэнтона, — крикнул вдогонку ему Перес, — он понадобится мне!
— Так точно!.. Все будут на месте через три минуты.
Слово у Даффи не расходилось с делом.
Когда Перес подходил к офицерской казарме, из тьмы надвинулась высокая тень, и гортанный голос Джона Клэнтона пробурчал: «Чем пахнет ветер, Поуни?»
— Во-первых, бураном, Ястреб, — ответил Перес, обращаясь ко второму скауту по имени, которым того наградили восхищённые сиу.
— Ты что, загнал этого своего конька до седьмого пота, чтоб только привезти сводку погоды? — слова Клэнтона звучали суше пыли. — Я чую этот снегопад так же ясно, как ты. Он надвигается и будет сильным, но ведь не от этого у тебя ноздри зачесались?
— Ошибаешься, — волчья ухмылка криво скользнула по смуглым чертам Переса. — Это точно, хочу доложить о буране. Вот только цвет будет немного необычным, и всё.
— Случайно, не красный?
— Да. Идёт красный буран, и уж это точно, Ястреб.
— Уверен?
— Как в своей судьбе.
— Кто-нибудь из наших знакомцев? — Голос второго скаута звучал так буднично, словно он справлялся о времени дня.
— Ташунка, — сказал Перес, поворачиваясь лицом к двери приёмной полковника.
— Ай-иии! — тихонько выдохнул Клэнтон, едва только жёлтый свет сомкнулся за Пересом. Когда тот вошёл в приёмную Фентона, все офицеры в гарнизоне, кроме дежурных, были налицо: майор Стейси, капитаны Боулен и Тендрейк, ещё один капитан, незнакомый Пересу, и трое лейтенантов.
Полковник Фентон был в плохом настроении. То был человек, любивший следовать порядку, установленному им самим для себя, и одним из его правил было: тушить свет в девять, и ночью — десять часов здорового сна. Его обращение к скауту содержало скрытый упрёк:
— Будет лучше для вас, Перес, если то, ради чего вы нас собрали, окажется важным. Меня не устраивает побудка гарнизона по пустякам посреди ночи.
— Есть даже слишком важная причина, — пробормотал скаут, — но она вам не понравится. Ташунка Витко и с ним пятьсот воинов-оглала из группы Плохих Лиц встали лагерем к северо-востоку от нас. Они направляются в Волчьи горы.
— А нам-то что? — майора Стейси оторвали от общества более привлекательного, чем его заспанные товарищи. — Что такое пятьсот индейцев, больше или меньше?
— Да, Перес, — согласился полковник Фентон. — Что с того? Чёрт возьми, приятель, не для того же ты поднял нас с постели, чтобы сообщить, будто обнаружил пятьсот индейцев. — При этих словах бесшумно растворилась дверь приёмной, и Клэнтон, второй скаут, скользнул внутрь и встал у стены.
— Вы, видно, не расслышали, — ответил Перес невозмутимо. — Я сказал «Ташунка Витко». Если уж это не способно вас разбудить, так ничто не разбудит.
— Ах, да перестаньте говорить по-индейски, Перес. — Их вынужденные, служебные отношения ни в коей мере не уменьшили неприязнь, которую Стейси испытывал к полукровке. — Кто такой этот Ташунка Витко?
— Да, — эхом отозвался полковник Фентон сухо. — Нам что, следует тревожиться?
— Я лично встревожен, — просто заявил Перес.
— Ну? — в тоне полковника мелькнул оттенок серьёзности скаута.
— Ташунка Витко — самый опасный среди живых сиу. Может, вы больше слыхали о Красном Облаке и Сидящем Быке — но те и затронуть не смеют Ташунку. Сидящий Бык, как ни велик, да и Красное Облако тоже, но когда дело доходит до битвы, они исполняют приказы Ташунки. Я жил вместе с ним и знаю его. Там, где он появляется, начинается одно и то же.
— Что именно? — резковато, скептически осведомился Стейси.
— Война.
— Послушайте, Перес, — терпеливый голос полковника Фентона по-прежнему не выражал интереса, — Ясно, что вы настроены самым серьёзным образом, но я всё никак не пойму, к чему вы клоните. Что вас так тревожит в связи с этим Ташункой Витко? Кажется, я никогда не слышал прежде этого имени.