Когда меня окатывает новый приступ боли, я ворочаюсь в кровати, отчего Эрик просыпается и недовольно морщится, не открывая глаз.
-Диана, неужели нельзя спокойно лежать!? Сегодня выходной, я хочу выспаться!
- Прости, но у меня месячные начались и мне очень плохо. – говорю, едва шевеля губами, потому что боль, которую я переживаю в первый день, не сравнить ни с чем. Я не тепличная роза, но с таким уровнем боли справляться не умею.
- Так иди к себе в комнату и ворочайся там, если тебе от этого легче! - говорит он с раздражением и отворачивается.
В горле застрял ком. Мне хочется плакать в голос, но я терплю и, плотно сцепив зубы, заворачиваюсь в покрывало и плетусь в свою комнату. Раньше там был только мой кабинет и мастерская. Теперь эта комната стала и моей спальней, моим пристанищем.
Это не в первый раз, когда я разочаровываюсь в муже. Каждый раз, когда я думаю, что вот оно - то самое хрупкое равновесие, наше счастье - Эрик рушит все одним легким движением.
Думаю, я сама виновата, у меня слишком долго был безлимитный кредит доверия к нему. Что бы он не делал, я всегда прощала, терпела и старалась не скандалить и не истерить. Но от этого ничего не менялось, ему казалось, что раз я молчу, значит, он прав и выиграл эту битву.
Эрик никогда не понимал, что брак — это не шахматная партия двух противников, брак — это командная игра, здесь нет выигравших и проигравших. Здесь есть только мы друг у друга, одни во всем мире, и если еще мы разочаруем друг друга, то потеряем веру в счастье навсегда.
Видимо, Эрику дороже только он сам, потому что на часах десять, а он даже не зашел спросить, как я себя чувствую. Я слышу, как он принимает душ в ванной и идет по коридору в гардеробную, спускается вниз, а ко мне так и не заходит. Я еще надеюсь, что, может, после вчерашней близости между нами он приготовит завтрак и поднимется ко мне, но через десять минут слышу рев его ягуара и звук разлетающейся из-под шин гальки.
Этот звук расходится полосами по сердцу, слезы льются градом из глаз. Я так и лежу, завернутая в покрывало, нет сил даже встать. Нет смысла надеяться, что Эрик поехал за букетом цветов и свежими круассанами к завтраку. Скорее всего он вчера был более пьян, чем мне показалось, и ничего не помнит. А может, просто считает нормой такое обращение ко мне. При любом раскладе я не готова терпеть к себе такое отношение.
Даю волю слезам и рыданиям. Пусть, все равно никто не видит. А через час я соберусь и никто даже не узнает, что у меня вообще есть слезные железы. Встаю с кровати и плетусь в ванную, где-то там вчера остался мой телефон. В уведомлениях висит письмо от московского адвоката - они подают в суд, отлично! Прекрасное начало дня, а Эрик еще говорил, что мне легко шагается с финансированием Фомича. Посмотрела бы, как он справлялся бы с таким. У меня не хватает времени не то, чтоб с друзьями по пятницам зависать в баре, а даже думать об этом, и мне, по его словам, при этом легко.
- Доброе утро, дорогая, не разбудила? – говорю своей секретарше и попутно выпускаю воду из ванной, из которой вчера я счастливая шагнула к Эрику в объятия.
- Доброе! Нет, что ты, я не сплю. Ты как? Что у тебя с голосом? - Жанна проводит со мной слишком много времени, знает все полутона и настроения в моем голосе.
- Все хорошо, просто ежемесячные мучения. – пытаюсь шутить на этот счет, но спазмы до сих пор не отпускают. – Ты могла бы приехать ко мне сегодня?
- Могу, но только до вечера. Потом у меня свидание. Тебе что-нибудь привезти?
-Отлично, меня устраивает. Да, захвати в аптеке обезболивающие и грелку, потому что свою я спалила в микроволновке в прошлом месяце. – по-моему, я до сих пор помню тот зловонный запах, что стоял на кухне в последующие два дня, я его ничем не могла ликвидировать.
- Хорошо, если что-то еще вспомнишь, звони.
-Вспомнила, захвати еще что-нибудь к завтраку из пекарни и какой-нибудь суп. Я никак не могу решить, чего хочу больше, поэтому возьми и то, и то.
- Хорошо, ну и вкусы у тебя противоречивые! – смеется Жанна.
- Ой, да ну тебя! Беги давай, жду тебя! – вешаю трубку и как-то легче стало. Пусть Жанна мой работник, но вот умеет же быть человеком. Могла ведь и отказать. У нее, как и у Эрика, законный выходной, а он даже не удосужился заглянуть ко мне в комнату и узнать, как мое самочувствие. Мы ведь не первый год женаты и он прекрасно знает, что в такие дни, как сегодня, я абсолютно беспомощна.