— Чудеса, которые ты демонстрируешь в свитках, привлекают учеников. Пока они этого не осознают и видят в тебе лишь выскочку-нулевку. Но как только ты откроешь Духовное Начало и овладеешь Силой в реальности, они слепо пойдут за тобой, как за сраным пророком. Но это место уже занято мной! Пророк для них — я, понимаешь? Хотя и не превращаю воду в вино!
Лукас несколько раз продел веревку под брюхом ящера и привязал меня к его крупу, надежно затянув узлы. Затем слегка подергал ее, и, удовлетворенно хмыкнув, отошел чуть дальше. Он встал таким образом, чтобы видеть мое лицо и скрестил руки на груди.
— Проще всего было бы заколоть тебя как свинью и бросить подыхать в пустыне. Но я — не мясник. Возможно, ты удивишься, но у меня есть принципы. Поэтому я отправлю тебя в путешествие по пустыне. Прокатишься с ветерком, полюбуешься видами и познакомишься с местной фауной поближе. А для всех — просто сгинешь на просторах Харры. Идеальный расклад!
Лукас подошел к ящеру, погладил его морду, словно лошадиную, и надел ему на шею амулет. По всей видимости, маршрутный. Затем отвязал его от дерева и, держа в руках поводья, легко запрыгнул в седло мне за спину. Он ударив узгкна пятками и мы поскакали прочь от оазиса. Я раскачивался в седле, словно безвольный манекен и просто кипел от злобы. Все мои попытки использовать Силу в реальности, как я делал это в свитках не дали никакого эффекта.
После того, как мы миновали вершины нескольких барханов, Лукас остановил ящера, связал мои руки поводьями и спрыгнул на песок.
— Прощай, Алекс, — спокойно сказал он и сильно пнул узгуна ногой, отчего ящер во всю прыть понесся в неведомую даль.
Глава 23
После непродолжительного быстрого бега узгун замедлил ход и двигался весьма неторопливо, следуя маршрутом, заложенным в амулет. Моя неподвижность не прошла, веревки, которыми Лукас привязал меня к седлу, слегка ослабли, и я упал ничком на шею ящера. При каждом его шаге щека больно терлась о чешую, и я мог наблюдать лишь за лапами зверя, монотонно переступавшими по песку. Я клял себя за то, что в свое время не поинтересовался продолжительностью действия Печати Неподвижности и способами ее снятия.
Я вновь и вновь пытался мысленно обратиться к Силе, почувствовать ее в окружающем пространстве, но все было тщетно. Это означало, что хищник, который рано или поздно обнаружит одинокого узгуна, сожрет нас без всякого сопротивления с моей стороны.
Надежда на парней, оставшихся в оазисе, была слабой — в теории они могли обнаружить следы на песке и попытаться меня догнать, но никогда не прекращающаяся поземка наверняка их уже замела.
Солнце стояло в зените, жара была просто невыносимой, и меня мучила жажда. Кувшин с водой был прикреплен к седлу, только руку протяни, но, будучи обездвиженным, о живительной влаге я мог лишь мечтать. Еще несколько часов под палящим солнцем, и меня убьют не острые зубы хищников Харри, а банальное обезвоживание.
Страх накатил удушливой волной вместе с дрожью песка и низкочастотным гулом: нас обнаружил подземный охотник. К этому моменту путешествие длилось уже, как минимум, пару часов, рот пересох от жажды, а правая щека была стерта в кровь и неимоверно болела.
Узгун остановился, застыл на одной ноге и наклонил голову, будто внимательно к чему-то прислушиваясь. Сзади раздался шум, издаваемый выныривающим из песка монстром, и громкий рев. Ящер сорвался в галоп, меня начало бросать из стороны в сторону и бить грудью о зеленый чешуйчатый круп. Каждый шаг узгуна причинял невыносимую боль, лицо от ударов о могучую шею превратилось в месиво, а из сломанного носа текла кровь. Свет в глазах постепенно темнел. Мое недвижимое тело сползло еще ниже, и я увидел под собой огромную широко раскрытую пасть скорпены.
Челюсти песчаной рыбы сомкнулись, дробя кости ящера, он завизжал на высокой ноте, и меня взметнуло вверх мощным рывком. Уже теряя сознание, я увидел над собой огромные кожистые крылья, закрывшие небосвод.
Мне снилась прохлада и полумрак. А еще — нежные руки, обтирающие мое нагое тело. Иногда перед глазами возникало смуглое лицо красивой голубоглазой девушки, которая прикладывала ладонь к моему лбу и беззвучно шевелила губами. Она же поила меня водой из холодной глиняной чашки. Я судорожно глотал, отключался, а затем на короткое время вновь приходил в себя.
Сквозь туман сновидений я отчетливо понимал, что сознание постепенно угасало, даря напоследок приятные грезы, но не чувствовал страха — лишь горькое сожаление по поводу безвременной и бессмысленной смерти.