Революция застала Карахана семнадцатилетним солдатом. Он отлично усвоил „Причины падения римской империи“ Гиббона и труд Карлейля о французской революции. Несколько биографий Наполеона были ему известны на зубок, и Карахан отлично понял, какие перед ним открывались возможности.
Украсившись красным бантом, он записался в шестой отряд красной гвардии, сформированный в большинстве своем из таких же подростков, как и он сам.
Три года, проведенных в армии, пошли Карахану на пользу. На опыте он познал все значение дисциплины и организации. Прошло две недели, и Карахан стал командиром взвода, а затем и роты.
Карахан был воплощением строгости, но одновременно он сумел вселить в своих подчиненных сознание, что они не пропадут со своим командиром. Он беспрестанно заботился о том, чтобы у его людей всего было вдоволь и не заставлял их ни в чем терпеть лишения.
С разрешения батальонного командира он посадил свою роту на коней и таким образом превратил ее в одну из первых конных частей красной армии. Отряд его обслуживал штаб, нес разведочную службу, прикрывал отступление. В Москве отряд принял участие в боях на Красной площади и был свидетелем последовавшей затем расправы с белогвардейцами.
В следующем году он получил в командование полк и отправился на восток в Пензу, для борьбы с командиром чехов, полковником Гайда.
Гайда со своими чехами быль оттеснен к Самаре и расположился вдоль железной дороги на Уфу. Карахан продолжал теснить отступавших на восток чехов.
Командир чехов, полковник Гайда был на семь или восемь лет старше Карахана. В начале войны он был фармацевтом в Праге и был принудительным образом зачислен в ряды австрийской армии. При первой же возможности он так же, как и многие другие чехи и словаки, сдался в плен. В России Гайда приступил к организации чешских легионов, впоследствии сражавшихся против Австро-Венгерской монархии.
Из схваток с чехами Карахан вышел победителем и с лаврами возвратился в Москву. Получив в командование бригаду, девятнадцатилетний Карахан перебрасывается на Балтийский фронт и сражается против Юденича. Потом наступает пора борьбы на юге России с Деникиным.
В 1921 году Пилсудский наступает на Киев. К моменту начала польского наступления Карахан действует на Врангелевском фронте. Кавалерия Карахана перебрасывается навстречу наступающим полякам. Левый фланг красной армии прикрывал Буденный, на правом фланге действовал Карахан. Коннице красных удалось нанести чувствительный удар польским войскам, и польская армия перешла в стремительное отступление к Варшаве.
Мне суждено было сопутствовать полякам в их отступлении, ибо я был откомандирован на фронт „Чикаго Трибюн“ в качестве военного корреспондента. В охваченном пламенем Брест-Литовске я чуть не попал в плен к Карахановским кавалеристам.
Веган и французские танки спасли Польшу и отбросили красных от Варшавы. По окончания польской кампании Карахан возвратился в Москву. Он принял участие в большом параде на Красной площади, а затем в его жизни наступила существенная перемена – он женился.
О первой белой женщине в жизни Карахана писалось немало.
Лин Ларкин была на шесть лет старше его. Она была дочерью переселившегося в Бостон ирландского фабричного рабочего, от которого унаследовала мятежный дух. Впервые девушка проявила его во время забастовки в Фолль-Ривере. В этой стачке она играла видную роль и завоевала известное положение в радикальных кругах Нью-Йорка.
Когда в Америке была введена воинская повинность, она присоединилась к числу противников этого закона и вышла замуж за одного из них с единственной целью удержать его от вступления в армию.
После заключены мира она развелась со своим мужем и решительно встала на сторону русских революционеров. Это она пыталась организовать кампанию протеста против присутствия американских солдат в Архангельске и в Сибири. Затем она вошла в число служащих делегации Мартенса, представлявшего собой в Нью-Йорке новую русскую власть.
Когда 22 января 1921 года Мартенс был выслан из Америки, она последовала за ним в Москву и вместе с Биллем Гайвудом и Рут Брайан Рид вошла в состав американской делегации Третьего интернационала.
Классовое сознание Лин было развито, но расовое сознание ее было усыплено. Мне не раз приходилось беседовать с ней во время нашего пребывания в Москве. Она ненавидела капиталистический строй и гордо признавалась в том, что не питает никакого предубеждения против представителей цветных рас.