— Я согласен, — просто сказал я, чувствуя, как огромное напряжение растворяется во мне, оставляя после себя чувство лёгкости и немного сожаления.
— Ты серьёзно? — яркий свет озарил его лицо, Логан обрадовался моим словам, но всё ещё сохранял настороженность, — учти, назад дороги не будет.
— А разве ты дал мне выбор? — с сарказмом протянул я, делая к ним шаг, — Мария для меня всё и тут ты предлагаешь мою жизнь в обмен на её. Ты должен понимать, что с её смертью умру и я.
Мне показалось странным та светлая улыбка, что промелькнула на его лице. Он был не просто рад моему согласию — сейчас он буквально торжествовал, слушая меня.
— Тогда я рад, что ты согласен. Уверяю тебя, мальчик, ты не пожалеешь об этом.
— Не поверишь, но я уже сожалею, — не сводя мрачного взгляда с девушки, ответил я, — отпусти Марию — тебе она уже не нужна. Ты получил меня.
— О! Ты прав, — усмехнулся он, возвращая девушку на диван.
— Можно я поцелую её на прощание? — тихо спросил я.
— Да-да, конечно, в конце концов — вы видитесь в последний раз — ответил он, делая пригласительный жест, — только без глупостей, хорошо?
— Разумеется, — кивнул я и подошёл к дивану.
Лицо Марии в этот момент было безмятежным. Она спала глубоким, ровным сном, ничто не тревожило мою девочку, не беспокоило. Я провёл рукой по её шелковистым волосам, а затем поднёс их к носу, вдыхая такой родной, нежный запах персиков. Боже, поверить не могу, что всё это в последний раз, что я больше никогда не прикоснусь к ней, никогда не испытаю счастья близости, тепла. Мы никогда больше не будем петь песни, смотреть фильмы, смеяться, дурачиться, шутить. Наша главная именная шутка останется в прошлом, как и наши песни, наша картина, наша жизнь. Всему пришёл конец, и от этого на губах появилось чувство непередаваемой горечи. Наклонившись к ней, я мягко поцеловал её в губы, а затем в лоб, в последний раз ощущая её бархатистую кожу и запах её души.
— Надеюсь, когда ты проснёшься, ты будешь помнить мой последний поцелуй, — еле слышно прошептал я.
— Закончил? — довольно грубо поинтересовался Логан, касаясь моего плеча.
— Что теперь? — отпуская Марию и выпрямляясь, спросил я.
— Теперь ты сядешь за стол и напишешь три письма — отцу, на работу и Марии. В них ты сообщишь, что принял моё предложение.
— Я оставил дома письмо отцу, в котором сообщил, что уезжаю с Марией, — мне не стоило ему об этом говорить, но слова сами вырвались, от чего я нахмурился.
— Не волнуйся об этом, этого письма твой отец не увидит, — ответил он, а затем прошёл через всю комнату и подошёл к одному из комодов, стоящих возле стены. Из верхнего ящика он достал несколько листов бумаги и ручку, после чего передал их мне.
— Садись и пиши, — приказал он, располагаясь рядом.
— Что ты сделаешь с Марией? — я уже собирался начать писать, когда этот вопрос возник в моей голове и я тотчас же озвучил его.
— После того, как процесс пойдёт, я отнесу девушку домой, где внушу ей, что она плохо себя почувствовала и не поехала на вокзал, а вместо этого легла спать. Она ничего не будет помнить из того, что произошло сегодня.
— Хорошо, — я принял его слова, кивнув головой, — но если ты обманываешь меня… знай — я сделаю всё, чтобы ты умер!
— Ох уж эти горячие юноши, — с сарказмом протянул он, искоса наблюдая за мной, — вам всегда нужно продемонстрировать свою силу… ничего, скоро это измениться.
Мне оставалось лишь хмуро посмотреть на него, прежде чем начать писать.
Когда я закончил, гуль забрал мои письма и внимательно перечитал, а когда были трогательные моменты, иронично хмыкал и кривил брови.
— Молодец, — резюмировал он, складывая письма пополам, — хорошо написал, красиво и надеюсь, что этого хватит для твоих близких. Сам понимаешь, если они начнут копать это может привести к печальным последствиям.
— Да, я это понимаю, — согласно кивнул я, чувствуя, как во мне зарождается сильное беспокойство — последний рубеж пройден — финал уже близок. — Что теперь? Я написал письма, попрощался с Марией и дал тебе своё согласие. Что дальше?