Рыцари организованно отошли, стройной колонной возвращаясь к воротам Южного Стража, а Фэллон так и не двинулся с места. Рыцари отводили глаза, не решаясь смотреть на него, они переводили взгляд на спины тех, кто ехал впереди, и пытались найти утешение в воинской дисциплине. Фэллон повернулся и пошел к своей армии, позволив себе улыбнуться.
– Ты что творишь, Фэллон?! – выкрикнул Владимир. – Я чуть не обосрался от страха, глядя на тебя!.. Меня чуть не стошнило… и я чувствую, что мне срочно нужно выпить.
Хоррока перенесли в лагерь добровольческой армии, и это было нелегкое дело. Беднягу зверски избили еще до того, как искалечили, так что вряд ли он мог когда-нибудь оправиться от ран. Из всех в лагере только брат Ланри знал его лично, но весь отряд Фэллона чувствовал ответственность за судьбу бедного воина. Коричневый священник, отгоняя множество сочувствующих, кто спрашивал о здоровье ранена, всю дорогу до лагеря шел с ним рядом, шепча на ухо слова утешения.
Хоррока перенесли в тихую палатку в лагере, где Ланри и несколько лагерных лекарей обработали его раны, пока Фэллон, Владимир, Терон и майор Димитрий собрались в шатре командующего.
– Тебя не затруднит объяснить, для чего ты это сделал? – требовательно спросил Владыка Топей, отпивая большой глоток дарквальдского красного. – Был один шанс на миллион выжить в той битве.
– У него имелись свои причины, – ответил Терон, с гордостью глядя на командира.
– Вот дерьмо, – выругался Владимир. – Что-то там произошло. Что, Фэллон? Что?
Фэллон сидел с ними, не снимая с пояса меч. С тех пор как умер Джакан, тень не появлялась рядом с ним, но он чувствовал ее присутствие. Разум работал четко и ясно, и Фэллон надеялся: соратники смогут его понять или хотя бы довериться ему.
– Я разозлился, – ответил он.
– То же дерьмо… ты снова темнишь, – сказал Владимир. – Ну же, расскажи нам. Помни, мы же все предатели.
– Я знал, я не умру, – произнес Фэллон, понимая, насколько загадочно звучит. – Мы делаем то, что должно. Наш путь не прост и не безопасен, но его выбрал для нас Один Бог. Если мы будем слушать зов чести, – он улыбнулся, – мы всегда будем идти верным путем.
Казалось, майора Димитрия – винодела, не привыкшего к битвам, не говоря уже о битве против армии Красных рыцарей – особенно смутил его ответ.
– Я не знаю, можно ли мне высказаться, но, думаю, я верю сэру Фэллону, – произнес он.
– Как и я, – быстро добавил Терон.
– Ты слишком искренний – для твоего же блага, – огрызнулся Владимир, – а я слишком трезвый, чтобы об этом беспокоиться. Мы живы, Джакан мертв, неопределенное положение сохраняется… – Он помедлил. – Вот только не забудь меня предупредить, когда снова задумаешь такую же хрень, как сегодня, Фэллон.
– Но Джакан все-таки мертв, – с улыбкой заметил тот. – А ведь он был настоящей свиньей.
Владыка Топей покачал головой, борясь с нарастающим чувством беспомощности.
– Ты же не простой рыцарь, правда? – Он помялся. – Ты мне нравишься, Фэллон, но в отношении тебя мне приходится слишком полагаться на доверие.
– Правда? Король бросил твоих людей на штурм Южного Стража, и, насколько я знаю, я – твой единственный способ вернуть их домой, – спокойно произнес Фэллон, потом поднялся и протянул ему руку. – Я не могу обещать тебе счастливый конец, друг мой, но могу с уверенностью сказать – у меня действительно есть право говорить от имени Одного Бога. И я прошу тебя мне поверить.
Владимир не был трусом, он уже потерял половину своих людей при штурме города и очень беспокоился о том, чтобы сохранить в живых оставшихся. Разум его не был замутнен алкоголем, и рассудительность взяла верх над сомнениями.
– Брось, мы уже выше всех этих рукопожатий. – Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла усталой и жалкой. – Лучше выпей со мной… и пообещай постараться и сохранить моих людей в живых.
– Договорились, – ответил Фэллон, опустил руку и вернулся на свое место.
Владимир потер глаза и тяжело плюхнулся на другое кресло. Он надул щеки, выдохнул и потянулся к бутылке вина, жестом приглашая Димитрия присоединиться.
– Терон, выпьешь с нами?
Но бывший рыцарь не торопился нарушать свои клятвы, и, в отличие от Фэллона, ему не очень-то хотелось это делать.