Тень Ториана появилась рядом с Фэллоном. Теперь призрак сиял ярче, пурпурный цвет доспехов стал более насыщенным, а глаза мерцали еще пронзительнее. В чертах его лица светились гордость и уверенность, будто его сокровенные планы наконец осуществились.
Владимир встал из-за стола.
– Я однажды, очень давно, уже видел короля, – шепнул он Фэллону. – И он был совсем таким же, как сейчас.
– Что случилось? – спросил менее догадливый Терон.
– К королю вернулся разум, – ответил Фэллон.
Собеседники повернулись, краем глаза продолжая следить за королем, который тяжело опирался на плечо Фрита. Вряд ли они поверили Фэллону, но ведь они не видели то, что видел он.
– Отлично. Пора разрешить этот вопрос, – объявил король. – Если Мобиус в Южном Страже, тогда мы направимся прямо к нему.
Его слова подчеркнул отдаленный скрип городских ворот. Их открыли, впустили двух всадников, и снова закрыли. Какую бы весть ни сообщили Пурпурные священники кардиналу, следующий час обещал быть весьма интересным. Фэллон надеялся только, что он не станет для них последним.
– Как вам угодно, ваше величество, – ответил Фрит. – Мы будем сопровождать вас.
Красный кардинал дал знак слугам, и те подвели к ним коней. Монтегю и другие священники уже поскакали к городу, оставив Себастьяна Тириса с Фритом. Глаза короля просветлели, и он вел непринужденный светский разговор с генералом о погоде, о плачевном состоянии своей одежды и о сотне других приземленных предметов.
– Надеюсь, ранены позволят мне помыться. Я страшно воняю.
– Мы не знаем, сколько раненов выжило, мой король, – ответил Фрит. – Очень много жителей города погибло, когда его штурмом брали рыцари и добровольческая армия.
Себастьян Тирис опустил взгляд. Он жил в тепличных условиях правящей аристократии, но Фэллон ему сочувствовал: его разбудили после многих месяцев колдовского забытья, только чтобы сообщить о развязанной им войне и тысячах убитых людей.
– Мы едем с ними? – спросил Владимир, снова забираясь в седло.
– Спроси его сам, – ответил Фэллон. – Вряд ли он убьет тебя за вопрос.
– Ты меня обнадежил. Спасибо.
Владыка Топей пустил коня вперед и подъехал поближе к королю, затем прокашлялся, прерывая королевскую болтовню.
– Это же лорд Коркосон, из Дарквальда? Я не ошибся?
– Да, да, вы правы, – ответил Владимир с нервной улыбкой. – Я не знаю, помните ли вы, но вы лично приговорили меня к повешению, – выпалил он, затем продолжил: – Ваш приговор еще в силе?
– Будь я проклят, если оставлю его в силе… – ответил король. – Казнить лорда Тор Фунвейра? Такому не бывать в моей стране. Ну, по крайней мере, без должного суда и необходимых доказательств вины. В чем вы обвиняетесь, милорд?
Владыка Топей попытался улыбнуться, но у него получилась только усталая, болезненная гримаса.
– Я не был согласен с вами в вопросах тактики боя, мой король.
– Какой еще тактики?
– Ну вы с Мобиусом хотели послать моих людей на верную смерть в проломе внешней стены Южного Стража. А я был с этим не согласен, – ответил Владимир с аристократическим достоинством.
Фрит усмехнулся, но Владимира это не успокоило.
– Не волнуйся понапрасну, – сказал король. – И ты, и сэр Фэллон отправятся с нами, и я все улажу. Малаки, старина, проводи нас!
Фрит, Дольф Хейлан и пять рядовых рыцарей окружили короля и погнали коней к городу. За двенадцатью всадниками наблюдали тысячи глаз из трех военных лагерей. Они не смогли передать весть в лагерь добровольческой армии и знали, что майор Димитрий и брат Ланри будут очень на них сердиться.
Тристрам со своим адъютантом чувствовали себя не в своей тарелке, но не стали спорить ни с генералом, ни с королем. Когда они верхом направились к городу, Тристрам поравнялся с Фэллоном.
– Король пришел в себя, – заметил он.
– Именно это я с минуту назад говорил Владимиру, – ответил Фэллон. – Хорошие новости для всех нас.
– Но не для Мобиуса, – заметил Тристрам. – Он не захочет отдать власть в чужие руки.
– Но ты же с нами, правда? – спросил Фэллон, давая бывшему командиру возможность объединиться с Красным кардиналом.
Я Красный рыцарь, Фэллон. И я подчиняюсь приказам. Ты тоже когда-то был таким.
– После всего этого мы наконец-то сможем попасть домой, – произнес Фэллон, почувствовав неожиданный прилив оптимизма.
– Было бы чудесно, – вставил Владимир.