– Что тут произошло, миледи? – спросил он, медленно проговаривая слова. – Это раненская смола?
– Нет. Уже долгое время Псы сражаются с доккальфарами. И, похоже, они запасли немало их черной бородавки.
Гвен тяжело оперлась на него. Только упрямство гнало ее вперед, но спине скоро понадобится помощь…
– Стой, кто идет?! – Громкий голос прорвался сквозь звон в ушах. Он принадлежал каресианцу.
Гвен и Саймон переглянулись, и юноша осторожно усадил ее на землю. Из тумана вышли трое каресианцев, и Саймон поднял ятаган.
– Мы Ястребы Ро, сдавайтесь или умрите! – прокричал он.
Псы, которые были без заметных ран, устремились вперед. Саймон отбил неумелую атаку и раскроил одному нападавшему горло. Второй воин пнул Ястреба в грудь, и тот упал, но быстро откатился назад к Гвен и прижался к земле.
– Ложный выпад влево – а потом шагни вправо, – прошептала она, помогая ему встать.
Он кивнул и лицом к лицу встретился с двумя оставшимися противниками. Он сделал выпад влево и позволил Псу неуклюже парировать удар. Саймону хватило умения быстро шагнуть вправо и ударить в незащищенный бок врага. Последний из Псов попытался сгрести юношу в охапку, но получил мечом в живот. Несмотря на раны, дрался Саймон отменно. Убедившись, что все противники мертвы, он вернулся к Гвен.
– Ты отлично справился, – сказала девушка, принимая его помощь. – Жаль, что я ничем не могла помочь.
– Я все еще плохо слышу, – проговорил он медленно. – Не каждое слово… и мне не нравится этот ятаган. Неважно выкован.
Они пошли дальше от кратера к центру площади. Перед глазами у девушки плясали маячки костров, но все остальное покрывали тьма и туман. Саймон нашел длинный меч и выкинул убогое оружие каресианца. Гвен приноровилась к больной ноге, и стало легче идти. Ей все еще требовалась помощь, но колено уже начало немного сгибаться.
Впереди из тумана проступили очертания доккальфара, лежащего на мостовой. Ему оторвало руку, и он не двигался. Рядом с ним сидел его собрат, положив голову на руки. Между серых пальцев сочилась кровь, а у ног лежали сломанные клинки.
– Брат! – обратилась к нему Гвен. Доккальфар ее не слышал. – Брат… как серьезны твои раны?
Он убрал руки от лица – и она увидела сплошной ожог, красивые черты исказила опаленная кожа и глубокие шрамы. Только глаза остались нетронутыми огнем.
– Мне больно, – ответил Тир. – Кожа горит. Но я живой.
Гвен и Саймон подошли ближе и говорили медленно, по очереди, чтобы он их понял. Звон у в ушах притих до легкого фонового шума, но девушка по-прежнему могла расслышать только самые громкие звуки.
– Как тебя зовут, друг? – спросил Саймон, подбирая еще два потерянных длинных меча.
– Тир Калан, – ответил он. – Я все еще могу сражаться, женщина из Хейрана.
Саймон отдал один меч доккальфару, а второй забрала Гвен.
– Его нужно сжечь, – прошептали губы Калана, и он показал на мертвого обитателя леса. – Но это может подождать.
– Сколько черной бородавки они использовали? – спросила она.
Они сели очень близко, чтобы разбирать по губам слова.
– Они сделали цепную реакцию, – ответил Калан. – Каждый предыдущий взрыв усиливал следующий. Этот туман будет стоять еще несколько часов.
Воины неуверенно пошли в ту сторону, где предположительно состоялся бой Изры и Ксандера. Гвен слышала неподалеку голоса каресианцев, крики боли, призывы о помощи. Они раздавались будто со всех сторон сразу. Туман еще не рассеялся, а уже наступила ночь.
– Впереди много Псов, – прошептал Калан, повернувшись к Гвен. – Я вижу их. Они стоят над телами своих мертвых соратников.
– У тебя острое зрение, друг, – заметил Саймон.
– Без света я вижу лучше, – ответил доккальфар. Он стойко переносил боль от ожогов, только иногда его серое лицо искажала гримаса страдания.
– Сколько? – спросила Гвен, разминая ногу.
– Около десяти. Они не в одном месте. Некоторых ранило взрывом. Но большинство невредимы.
Гвен остановилась, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в тумане. Зрение у Калана было гораздо лучше, чем у нее, и она не видела перед собой ни людей, ни движения. Голоса стали громче – каресианцы пытались расслышать друг друга. До нее слова доносились обрывками, будто пытались прорваться сквозь плотный воздух.
– Ведите себя тише, – сказала она. – Калан, ты идешь первым. Мы нападем на них из укрытия.
– Слушаюсь, миледи, – ответил Саймон.
– Понял, – произнес Калан.
Девушка попробовала перенести опору на раненую ногу и почувствовала глухую пульсирующую боль, но наступать было можно. Гвен все еще могла сражаться. Спина онемела и болела уже не так сильно, и стало легче не обращать на нее внимания.