Марио и Ева почти наперегонки бросились к ребёнку, однако он успел подхватить племянницу на руки и уловить взволнованный взгляд девушки. Она тут же отвернулась и бросилась будить девочек и приводить себя в порядок.
Хотя обычно парни и девушки толерантно относились к совместному проживанию и оставляли некое таинство при смене одежды или гигиенических процедурах в конце павильона, однако сейчас Касас не мог удержаться и отвести взгляд от Евы. Он внимательно изучал её жесты, когда она откидывала волосы на спину или проводила рукой по шее; как отдёргивала маечку и поправляла шортики; как передвигала своими прекрасными, стройными ногами, ухаживая за девочками; как её плечики подлетали вверх, когда она выслушивала жалобы её подопечных; как чётко обрисовывались её ягодицы — те самые, которые он вольно или невольно сжимал ночью.
— Что там? — Лоренцо пихнул его в плечо, разделив с ним обзор на открывающуюся картину.
— Ничего, — Марио сморгнув, улыбнувшись уголком губ, но младший товарищ правильно расценил взгляд актёра, ведь сам смотрел на их общий объект с тем же чувством, с поправкой на возраст.
— Что-то появилось? — Подросток не отставал от мужчины, который опустил Кларенс на пол и подвёл её к подносу с едой.
— Я расслышал ревность, не так ли, чико*? — Марио легким движением нагнул голову Лоренцо вниз, но тот высвободился.
— Ты перевёл стрелки, да?
— Приятного аппетита, — Алекс монотонным голосом завершил их перепалку, и все молча приступили к трапезе.
Трапезой, конечно, с большой натяжкой можно было назвать пару тостов с ветчиной и сыром на каждого, помидоры и кувшин воды, но они научились довольствоваться малым. Пришлось научиться.
На удивление, сегодня старшие среди десяти пленников хранили молчание и миролюбивое, даже отрешенное выражение лица, и когда их выгнали на улицу или когда обругивали различными словами и придирались к чистке картошки. Все остальные следовали их примеру и занимались урожаем, не обращая внимания на недружелюбное окружение.
Ева, склонив голову, хотела поскорее завершить очищение от кожуры собранных овощей и перейти работать на кухню, где она ощущала почти радость от готовки и переброса фразами с фактически рабынями каталонцев-захватчиков. Угнетаемые девушки негритянского и азиатского происхождения рады были, хотя на пару часов забыть про их низкое положение, и вступить в разговоры о женском и приятном.
Лишь один раз Дюран приподняла голову, решив размять шею, и тут же поймала пронзительный взгляд Марио с искорками и участием. Девушка на мгновение замерла, утонув в его горячем взгляде, но Даниэла толкнула её коленкой, и Ева, вспыхнув, опустила взгляд. Касас усмехнулся, продолжая ощущать пальцами её нежную кожу, пускай это и было наваждение, но сквозь курево и другие уличные запахи пробивался её тонкий аромат тела.
— Далеко собралась? — Пронеслось в сознании Евы, и она едва не срезала кожу с пальца. Всё-таки ей не удалось сбежать до того, как он откроет глаза и вспомнит, почему они проснулись вместе. Этот вопрос прозвучал так, словно они провели ночь где-то в Барселоне или Мадриде, в его квартире, после близости. Они забылись, но не забыли, где они на самом деле.
— Эй, Касас! — Один каталонец потушил окурок своим ботинком и направился к ним.
— Может, тебя перевести на рудник? Здесь, кажется, много соблазнов для тебя, — Санчес задержался взглядом на Еве, отчего она вздрогнула и нахмурилась, но глаза не отвела. — Или тебе, Дюран, стоит сменить свою деятельность? — Он осмотрел её окружности под майкой и подошёл ещё ближе. — Хотя ты давно напрашивается. Тебе и правда не нужно марать свои ручки такой работой и заняться чем-то более подходящим, — Григорио похотливо усмехнулся, а Ева не знала, куда себя деть и как себя повести.
Атмосфера вокруг стала напряженной. Касас крепко сжал рукоятку ножа, словно намеревался его швырнуть в предводителя каталонцев, что заметили Адриан Вега и другие, окружив испанцев. Лоренцо метал молнии, однако, как он не старался, его взгляд не мог испепелить Санчеса.
— Зная твою славу искушенного ловеласа, — Григорио продолжал, — я доверяю твоему вкусу, ведь ты бы не обратил внимание на любую, а значит…и мне стоит приглядеться поближе к ней, — он снова повернулся к Еве, которая вскочила на ноги.