Пролог
«Голод… боль… убийство… кровь… тьма… а потом свет в глазах… и эйфория. Безумная, бескрайняя эйфория, как огромная чёрная дыра где-то внутри. И снова тьма. Тьма, апатия, безразличие и… снег? Почему снег? Зима? Кажется, минуту назад было тепло… Или это не снег?
Я теряюсь во времени. Постепенно угасают чувства и ощущения. Остался только голод. И тьма. Разве тьма – это чувство?
Мысли медленные и тягучие. Я не могу заставить себя думать быстрее. Мне всё сложнее осознавать, что происходит вокруг. Кажется, я понемногу отключаюсь. Так и должно быть? Мой брат говорит, что да. Что бы я не сделал, что бы со мной не случилось – он говорит, что так и должно быть, что это нормально. Откуда он знает? Он говорит – причин для беспокойства нет. Но они есть. Просто это неважно. Кому какое дело?
Зачем я это пишу?
Прошло пять… или шесть месяцев с того момента, как… откуда я считал? Я уже не помню, с какого момента я решил вести отчёт. Да и зачем? Ничего не меняется. Закрываю глаза, открываю – прошёл год. Или два. Или три… секунды?
Обычно я слышу только тишину… но сегодня в голове внезапно возникла мелодия. Кажется, я слышал её раньше. Попробовал напеть – не смог заставить себя издать звук. Я ещё умею говорить? Почему-то не хочу проверять. Брат со мной не разговаривает. Кажется, ему со мной скучно… У него новые друзья. Он встречается с девочкой. Зачем?
Он сказал, она умерла. Может, это он её убил? Зачем полгода общаться с девочкой, если всё равно хочешь её убить?
Новые города… такие же, как и раньше. Ничего нового. Ничего?..
Снова ночь. Ночь… темнота… глаза… светящиеся глаза в темноте… кошка?.. когти… царапины… лай собак… В голове, как разряд электричества, сверкает картинка. У меня когда-то была собака? Да… Лохматая… Снова вспыхивают старые чёрно-белые картинки. И снова эти голоса в моей голове… Они мне не нравятся. Они делают мне больно.
Голод… боль… убийство… кровь… тьма… снег… эйфория… чёрная дыра… разве я уже это писал?»
Глава первая. Пропавшая собака
Было тёплое, по-летнему светлое утро. Хотя лето только-только наступило, казалось, что оно уже в самом разгаре. В восемь утра солнце было уже очень высоко и пекло, как в полдень. На ярко-зелёной траве серебрилась утренняя роса, похожая на маленькие блестящие слезинки. Солнечные лучи не спеша прогуливались по окнам домов, по очереди стуча в каждое из них. Редко какое окно солнце обходило стороной. Лучик утра получил почти каждый обитатель этого города. В их числе был и тот, с кого началась вся эта история – Алик Григорьев, ученик шестого класса «б». Это был голубоглазый, рыжеволосый мальчишка с торчащей вверх чёлкой и длинным ресницами. Он был обыкновенным двенадцатилетним мальчиком, ничем не отличавшимся от других. Можно даже сказать, что он был более обыкновенным, чем все другие ребята. Случайные прохожие, увидевшие его в толпе, никак не выделили бы его среди других ребят. Однако, как всегда и бывает, самые необыкновенные истории случаются как раз с самыми обыкновенными мальчишками. Первого июня 197..-го года в восемь часов девять минут по московскому времени этот обыкновенный мальчишка спокойно спал, пользуясь тем, что школа закончилась, и можно было не вскакивать по будильнику ни свет ни заря.
Наконец, солнечный луч добрался и до него. Он проник в его комнату через окно на десятом этаже, и слегка прошёлся по его щеке. Алик сквозь сон почувствовал этот утренний свет, и понял, что будильник будильником, а вставать всё равно пора. Неприлично валяться в кровати, когда уже само солнце пришло тебя разбудить. К тому же, с кухни до Алика доносился лёгкий запах корицы, а это означало только одно – его мама печёт булочки.
Он медленно потянулся, встал с кровати и направился на кухню с мыслью о том, что, кажется, отсутствие будильника и запах булочек – это не всё, что должно его радовать. Сегодня произошло что-то ещё.
Вдруг он вспомнил о том, что сегодня, наконец-то, наступили каникулы. Очень часто так бывает – за неделю до каникул ты о них помнишь, за два дня до них помнишь, а как только они наступают – напрочь забываешь.
На кухне Алика действительно ждала целая куча булочек. Они стояли на столе в огромном белом блюде с голубыми цветочками по краям, и распространяли вокруг такой сладкий запах, что было просто невозможно удержаться и не взять штучку-другую.
Рядом с плитой стояла мама и мыла посуду после готовки. Она стояла спиной к Алику, и, казалось, даже не видела, что он вошёл, но, как только Алик протянул руку к блюду, мама повернулась к нему и улыбнулась.
- Доброе утро, - сказала она. – Булочки на сладкое, а пока что только каша.