— Ой, — растерянно обронила девушка.
Если бы за междометия можно было убивать людей, то это слово было бы первым непростительным в личном списке Нотта. Прохладная липкая жижа густой каплей стекла по ключице и начала пропитывать ткань на груди. Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы не закатить их слишком сильно, лишний раз убеждаясь, что эту даму лучше вообще не трогать во время её бытовых безумств.
— Я всё исправлю, — протараторила Гермиона, поставив бутылку на барную стойку и схватив пару салфеток.
— Нет-нет-нет, — отступив на полшага, выдавил Теодор.
Желание избавиться от ощущения вязкого холода было слишком сильным. Он стянул футболку через голову, обтерев шею перепачканной тканью, и раздражённо запрокинул голову назад. Мужчина с шумом выдохнул, разглядывая потолок, и опёрся свободной ладонью на край столешницы.
— Ничего страшного, — скомкал ткань в руках. — Мелкая неприятность. Главное, что на сегодня мы удовлетворили вашу жажду открытий.
Молчание в ответ его напрягло. Он перевёл взгляд на Грейнджер. Она втянула кислород сквозь приоткрытые губы, внимательно изучая его плечи и ключицы. Скользящий по телу взгляд задержался где-то в районе яремной вены, и она сжала салфетку в руке чуть сильнее. Теодор передернул плечами от такого пристального внимания и склонился влево, чтобы встретиться с девушкой взглядами.
— Вы ещё не забыли про завтрак? — прищурившись и усмехнувшись, поинтересовался он.
— Да-да, я помню, — коротко кивнув пару раз, Гермиона всё-таки перевела глаза на его лицо. — Я и правда сильно…голодна.
От двусмысленности этой фразы Нотт только тактично отвернулся. Пусть смотрит. Раньше ему в голову не приходили мысли о том, что подобные мелочи так сильно повлияют на поведение маленькой шпионки. Не только же ей раздражать Теодора своим видом. Она поднялась со стула, сделав шаг ближе, отчего челюсть мужчины непроизвольно сжалась сильнее.
— У вас здесь… — фраза оборвалась, когда Гермиона прикусила нижнюю губу.
Она аккуратно провела пальцами по сгибу его шеи снизу вверх, отчего по плечам поползли мурашки. Карие глаза неотрывно наблюдали за тем, как мышцы под касанием сократились. Нотт почувствовал, как под кожей нарастает жар, и температура тела подскакивает настолько, что уже впору совсем сгореть. Собрав пальцами липкий сироп, Грейнджер подняла глаза, встретившись с ним взглядом. Она поднесла пальцы к своим губам и медленным дерзким движением языка слизала вязкую каплю.
В каждом её жесте читался неутолимый голод. Теодор даже подумал, что, возможно, это заразно, ибо никак иначе свою завороженность этой несносной женщиной он объяснить не мог. Разум, словно опутанный сахарной паутиной, замирал и прекращал любые интеллектуальные процессы напрочь. Этот взгляд исподлобья казался до такой степени непристойным, что Нотт усомнился в адекватности собственного восприятия. Ассоциативный ряд легко и быстро подкинул вариант, при котором девушка стоит на коленях.
— Сладко, — слегка прикусив указательный палец, улыбнулась Гермиона.
— Разумеется, — негромко ответил Нотт.
Он отступил на шаг назад, ощутив, как пальцы немеют, сдавливая ткань. Она провоцировала, а Теодор чувствовал, что терпение ходит ходуном по тонкой шёлковой нити. Стало даже любопытно, считаются ли её действия смягчающим обстоятельством при изнасиловании. Хотя, если подобное случится, неизбежно встанет вопрос о том, кто кого поимел, потому что он почти физически ощущал, как сознание прогибается от каждого эротического выпада в его сторону. Даже самого, казалось бы, невинного. Если бы его кровь кипела, Нотт бы не почувствовал, поскольку это казалось несущественной мелочью в сравнении с огнём похоти, сжигающим организм.
Находиться без верхней одежды в её присутствии стало уже какой-то негласной традицией. Кинув футболку на свободный стул, он подумал, что на работе остаётся в одежде только от того, что Грейнджер достаточно открытого вуайеризма дома. Положив на стол приборы, Теодор всё ещё не оставлял попыток отделаться от наваждений в виде полуобнаженных фантазий. Чем меньше он желал думать о призывно приоткрывающихся губах, тем изощрённее становились позы в воображении. Недовольно прокрутив в руках вилку, он всё-таки не выдержал и достал стакан и виски.
«Алкоголизм, похоже, меньшая из зол», — стараясь даже не смотреть в сторону дамы, подумал Нотт.
Звуков с её стороны больше не раздавалось. Он надеялся, что она просто мирно жуёт, а лучше вовсе растворилась в пространстве. Среди томной тишины пустой стакан ударился о лакированную поверхность, когда Теодор почувствовал, как чужой язык прополз вдоль подбородка, спускаясь вдоль сухожилия. Он взглянул на дно стакана, поджав губы. Его не могло так сильно накрыть от ста граммов алкоголя. Вслед за легким укусом чуть ниже ключицы проследовало мягкое и какое-то извиняющееся прикосновение губ. Чувственно и осторожно. Нотт бросил взгляд на Гермиону.
Она зачарованно смотрела на участок кожи, где Теодор отчётливо ощущал чужой скользящий язык. Полностью погрузившись в свои мысли, она обхватила кончик чайной ложечки губами, поглаживая пальцами свободной руки столешницу. Хозяин дома чуть не выругался, вовремя вспоминая, что невербальная магия может работать неосознанно. А проверить это предположение стоило, иначе ему вообще больше никогда не светит расслабиться в ниже пояса.
— Вы, должно быть, не выспались после вчерашнего? — положив вилку на край тарелки, невзначай поинтересовался он.
— Что? — слегка потупив взор, Грейнджер несколько раз моргнула, словно он разговаривал с ней на незнакомом языке. — А, это… — она вежливо улыбнулась, отводя взгляд в сторону. — Нет, всё в порядке. Уже в порядке. Ваш чай помог.
Чужие прикосновения на коже пропали. Нотт довольно выгнул бровь. Поползновения элементарной магии были неосознанными, иначе она бы так не смутилась. Значило ли это, что её игра не была просто игрой? Зная о потрясающих актерских способностях его невольной соседки, разобраться было сложно. В его голове всплыл случай с упавшим карандашом и её излишней нервозностью во время аварии.
— И о чём же вы так глубоко задумались? — пристальнее вглядываясь в девичье лицо, Теодор потёр подбородок двумя пальцами.
— Много событий… — её голос чуть дрогнул. — Я предполагаю, что, возможно, меня вызовут сегодня в Министерство…
— Да, конечно, — удовлетворённо кивнул он, наконец-то приступая к завтраку.
«Значит, не все ваши игры были тонким расчётом», — боковым зрением заметив её лёгкий румянец, Теодор подавил наглую ухмылку.
Иногда он жалел, что не обучился легилименции, но, если посмотреть с другой стороны, так было бы совершенно неинтересно. Гермиона перевела диалог в нейтральное русло, рассказывая о том, как справлялась со стрессом, когда работала во французском отделении. Её голос звучал в голове лёгким фоновым шумом. Не то чтобы Теодор совсем не слушал, но эти бессмысленные истории из прошлого были предназначены только для того, чтобы сгладить возникшее напряжение. Её напряжение.
Больше всего Нотта удивляло то, насколько своевременными могут быть многие её действия. Словно хамелеон, она подстраивалась под атмосферу вокруг, принося чувство покоя и умиротворения одним своим присутствием. Даже её интимные игрища всегда были созвучны поразительно подходящему по антуражу и настрою времени. Грейнджер не было на горизонте в те моменты, когда Теодор мог воспринять её действия неправильно. Она молчала, когда он злился, и была невыносимой, когда требовался вызов.
Эти рассуждения ползли внутри черепа до того момента, пока она не умолкла во время трансгрессии в ресторан. Условившись, что Гермиона оповестит о своей отлучке в Министерство, Теодор направился в личный кабинет, но, распахнув дверь, слегка замешкался, увидев Малфоя.