До конца смены исподтишка, иногда и в открытую, не стесняясь, наблюдал Степаныч за Артёмом и его бригадой. Хотя бригадиром в ней и числился Василий Кукса, а по всему выходило что командовал пришлый парняга проработавший два месяца.
Чтоб так уж отдавал он приказы заметно не было. Всё намеками да предложениями: " а может, хлопцы, вот так сделаем? Или вот эдак?" И хлопцы делали. Машинально и не особо задумываясь семь человек тихо, с отсутствующими лицами исполняли предложенное. Даже в своей бригаде в паре человек заметил Степаныч рабское повиновение в глазах когда слышали они Артёма. Страх закрался в сердце старика. Страх перед неизвестным.
Уже после обеда подошёл к нему Снурый. Тихо так, незаметно.
- Степаныч. Ты скажи что думаешь - а если вон возле ворот сделать ещё стенд балансировочный, мы же сможем колёса балансировать? И ротора? Получится ведь быстрее. Не будем ждать при сборке
- Не хватит людей, Артём. - Отвечая Степаныч старался не смотреть тому в глаза. - Отрывать парней от слесарки и сборки чтоб на пару колес больше отбалансировать, считаю, невыгодно. Это без продыху пахать надо.
- А что мы- не коммунисты? Мы немчуру победили, что же усталость не победим? - Артём повысил голос, как бы донося свою мысль до всех.
Степаныч мельком окинул взглядом цех и увиденное поразило его. Практически вся сборка застыла слушая парня. Кивали головами, одновременно, соглашаясь и чуть ли не лозунги готовы были кричать в его поддержку.
- Пойду по шабашу к начальнику. - Артём вглядывался в глаза собеседнику словно выискивая в них что-то. Что-то что должно было там быть по его мнению.
И Степаныч понял что - согласие. А точнее повиновение искал парень, если это вообще был парень или человек, и не понимал почему старик не реагирует как положено. Не понимал этого и сам Степаныч но решил немного подыграть.
- Сходи, Артём. Если мужики не против напрячься...
- Чего это мы против?
- Нормально!
- Сделаем!
- Дело говорит Артем.
Разнеслись по цеху голоса. Уж это совсем выбило старика из колеи. Какой нормальный человек будет себе лишнюю тяжесть на горб ложить?
- Покажем нашу коммунистическую совесть передовика! - Ухмыляясь победителем обернулся Артем Снурый оглядывая своих последователей.
Что ж ты, падла, задумал? Степаныч потихоньку начал собирать инструмент почему-то постоянно натыкаясь взглядом на плакат в пол стены висящий над воротами. Там мужик в робе и красной каске указывал зажатым в руке ключом в неизвестном направлении, под ним красовалась надпись "своевременное выполнение плана - путь к победе коммунизма!". А лицо у этого нарисованного героя было точь в точь как у ребят поддакивавших Снурову. Лицо безвольного и бездумного тупого раба.
Когда всё же навёл порядок на рабочем месте, весь погруженный в тяжёлые мысли, оказалось что все слесаря собравшись кучей обсуждают предложение Артёма. Чтоб не так уж выделяться подошёл с напускным интересом, так, послушать. Узнать что же происходит. В основном поддерживали такую неожиданную инициативу, кивали, некоторые особо горячие, то есть вся бригада где работал Снурый, прям разорваться готовы были от усердия. А вот у тех кто поддался мгновенному чувству единения с толпой на лицах читалось недоумение, мол, как это я такую глупость ляпнул? Видел Степаныч и такое, на фронте и уже в милиции на службе. Поддасться человек порыву общему, уверен в чужой правоте как в своей, пока стоит рядом с такими же уверенными как он да слушает оратора. А стоит объекту обожания исчезнуть - удивляется, да не тому что поддакивал, а тому что поддакивал полному бреду.
Когда Вася Кукса сообщил что ждать пока Снурый выйдет от руководства они всей бригадой собираются у рощи за проходной все одобрили. А уж когда сказал что Артём сегодня выставляется по поводу дня рождения матушки - радостно загудели мужики. У Степаныча при упоминании самогона кишки змеями извиваться начали. Вспомнил что вчера после работы тоже пошли посидеть-погомонить по пол стакана. А ночью ему сны покоя не давали. Но теперь уже настойчивое желание понять что же твориться в соседней бригаде, как это повлияет на его товарищей и на него самого, толкало старика сходить с парнями.
У подлеска в тени высоких клёнов уже давно примостили грубый стол и пару лавок. Пока Степаныч помылся да привел себя в порядок мужики, не особо следящие за гигиеной, успели уже приобщиться мутной жидкости и энтузиазм бурлил в рабочей крови.
- Хряпнешь, Степаныч? - Кукса мотнул зажатой в руке бутылью. - Лихо Артёмка удумал. Молодец парень.
- Ага. - Односложно ответил Степаныч разглядывая нездоровый блеск в глазах Василия. - Пить, прости, не буду. Желудок крутит с утра. Подожду Артёма, узнаю чего там.
- Зря. Самогонка хорошая она от любой хвори помогает. А у Артёма она чудо как хороша.
Вот и вчера они пили угощение Снурова вспомнил Григорий. Верить не хотелось но уж явно бросалось в глаза такое совпадение. Неужто травит людей? Чем? И зачем? Ведь не насмерть травит а вроде как привязывает к себе, что ли.
От размышлений оторвало появление Снурого. Подошёл он хмурый, недовольный.
Тайком пробежался Степаныч по лицам парней и обомлел. У всех выражение сменилось как по команде, вот только только улыбались взволнованно, и сразу недовольство скрутило губы. Одновременно.
- Плесени, Василий, - Артём стал у стола горько вздохнув. - Не согласился Александр Ефимович с нашим предложением. Распылять бригады, говорит, не буду. Вот появляться новые товарищи - тогда организуем.
- Да что ж мы сами не сдюжим?
- Неправильно Ефимыч говорит.
- И я думаю что неправильно.- Снурый взял стакан . - Давайте лучше за матушку мою выпьем. За семьдесят её тяжких лет.
- Давай, давай. - Подхватили парни.
Василий с упрёком посмотрел на Григория и тот кивнул.
- Раз говоришь лечит самогонка, да и за мать товарища. Крепкого ей здоровья. - И не хотел Степаныч а влил в себя пол стакана.
Напряжение рабочего дня ушло. Тело расслабилось и даже вроде как дышать стало легче. Поначалу. И вдруг в голову кольнуло словно иглой. Мир крутнулся вокруг оси. Глаза на мгновение закрыла бордовая пелена. Тошно стало Григорию на душе. Вскинул мутный взгляд, думал увидеть что всех вот так же помутило, ан нет, только ему, похоже, поплохело. По телу пробежала судорога, от самых пяток и достигнув головы зрение Григория на мгновение изменилось.
Видел он Снурого Артёма, но не такого каким привык. Кожа его стала серой, пепельного цвета. Щеки чуть втянулись, подбородок заострился но не от худобы а потому что зубы во рту стали острыми клыками. Глаза же стали словно зеркало - отражали свет. Мужики стоявшие за столом и что-то говорившие выглядели вроде обычно, только изредка сквозь их лица мелькало тенью, словно рыба в глубине пруда, лицо Снурого, призрачное и едва различимое. Создавалось впечатление что стоит Степаныч среди толпы Артёмов. Длилось это наваждение лишь долю секунды а Григорий почувствовал что седых волос у него прибавилось.
- Пойду, парни, прилягу. - Степаныч махнул прощаясь. - Что-то притомился, душно.
- Давай, Степаныч. Не хворай. - Парни из его бригады даже не повернулись проводить взглядом. Другой у них теперь объект внимания.
С тревогой и в полном смятении шёл Григорий домой. Понимая - пришла большая беда.