Бабка показалась в дверях, замахнулась для вида на болтливого старика, да погладила по плечу.
- Харчей, каких есть, тебе до утра хватит. Свитер принесла а то ты, рухлядь старая, забыл. Замёрзнешь ещё...
- А... - начал было сторож.
- Никаких "А"! - Варвара ткнула того пальцем в грудь. Мощно так ткнула дед аж поморщился. - Дома самогонки выдам. Узнаю что на дежурстве хряпнул, а я узнаю, прокляну. Ты меня знаешь, Ромка. Вы уж не обижайте деда, Григорий Степанович. - Она бросила взгляд на Степаныча.- Он болтливый но хороший.
Григорий усмехнулся. Чего ему не хватало так это такого, вот, простого общения. Не с работягами, как он сам, на работе. Не посиделок уже после работы за столом под клёнами всё с теми же работягами, а простого бессмысленного трёпа отвлечённых людей.
- Мы знакомы, Варвара, как вас по батюшке?
- Просто Варвара. А знакомствоваться не доводилось. Бабы наши про вас шептались. Городской, мол, в квартиру заселился сразу, непростой, видать, мужик.
- Шибко непростой. - Поддакнул Романыч.
- Да ладно. - Варвара поправила кепку на старике. - Хочу ещё в магазин успеть, чего-то соль кончается...
Тут мимо проходной повалила таки толпа. Впереди в окружении бригадных шел Снурый рассказывая что-то. Те подобострастно кивали.
- У! - Зарычала внезапно бабка. Глаза её превратились в две щелочки, губы побелели. - Выродок блядский! Мразина. Огнём адским гореть тебе сука!
В сердцах сплюнула под ноги.Перекрестилась размашисто. Обернулась и осмотрела Григория и Романа как бы ища в них поддержку.
- Беда большая пришла. Не человек это и кроме ужаса и смерти ничего от него не ждите. Чего ж ты Романыч мне ничего не сказал? - Разочарованно глянула старику в глаза. - Эх!
Махнула рукой и, стараясь не догонять удаляющуюся ватагу пошла, сгорбившись, по дороге в посёлок.
- О как! - Сторож почесал колючий подбородок. - Варька она же непростая. Потягала её жизнь по союзу. За родных ничего-ничего не говорит. Я то жуть какой любопытственный, было пристал к ней с расспросами, выпивший был знатно. А она зыркнула из под бровей, губы мне перекрестила и говорит: ты, Романыч, никогда боле не спрашивай меня о семье. Чудище сгубило её. А ещё спросишь - прокляну, я умею, прожила с ведьмой пять долгих лет.
Дед проводил взглядом удаляющуюся спину в синем сарафане.
- Ты не подумай, я коммунист и во всякое там колдовство не верю. - Спохватился Романыч. - Но, честно, страшно мне тогда стало.
- Ничего. - Григорий улыбнулся. - Лучше скажи что ты про этого Артёма знаешь?
- Да что? То же что и все. Приехал ,вроде как, из Ленинграда на работу. Поселился на дальняке, в хате брошенной. Малость нелюдимый, говорят так.
- Да. Немного. - Всё это Степаныч и сам знал. И про хату на северной окраине поселка, по народному "дальняк". И про то что не выходит Артём никуда вечерами. Ни на танцплощадку ни просто прогуляться в парк.
- А! - Романыч вскинулся. - Ещё я его частенько у заготовительной видал. Я там в лесу... Ну... - Старик явно не хотел выдавать своего повода для похода в лес, но уж очень хотелось ему про Артёма рассказать. - Видел его а общем там. Шёл он бывало к сараю или от него. Вот.
- Что ж тут такого? Может досок набрать. Хату ж надо ремонтировать. Там вроде ещё рабочее всё, станок точно рабочий.
- Да нет! - Сторож отмахнулся. - Он всегда пустой был. Вот я и подумал - а может он из этих, как их... Язычников? Вот.
- Кого-кого? - глаза Григория полезли на лоб.
- А. Ты ж не местный. Там, на месте где сейчас заготовительная стоит, раньше, ещё до революции а почитай и ещё раньше, капище было. Мне дед рассказывал. С черными идолами и огромным бревном почерневшим от крови жертвенной. - Роман Романович на секунду замолк наблюдая за реакцией собеседника. Ни один мускул не дрогнул на лице Григория, внимательно слушал он. - Так вот. Я хоть и дитё был малое а верилось с трудом, думал забавная сказка, страшилка. Оно может и так, но довелось мне узнать что место это впрямь нечистое. Ты, Степаныч, замечал что от леса дорога к заготовительной вроде как на подъем небольшой идёт?
- Есть такое. Немного в гору. - Кивнул Григорий.
- Агась. Вот, осенью это было, как сейчас. Тепло ещё, солнечно. Прибёг ко мне утром друг мой, Ваня, в хату с порога кричит, зовёт меня значит. Получил от бати мого такую затрещину что чуть голова не луснула. Батя у меня знаешь какой был? Бывало...
- Что, говоришь, про место нечистое? - Перебил Степаныч. - Не расслышал.
- А? Место? Агась. Я выскочил из хаты а он меня тянет за руку, Ванька то, и шепчет в ухо что нашел тайное место на старом капище. Я уж думал и сам ему ляща дать. Какое место? В лесах вокруг все полянки знали, какие места тут тайные? А он всё тянет. Ну и пошёл я с ним к лугу где капище вроде было. До находки пришлось идти под лесом, с западной стороны получается, если сейчас то выходит по правой стороне от заготовительной. Где то в правом углу от сарая. Земля там вроде как откосом небольшим к лесу спускается. И в откосе том - дыра прямоугольная со ступенями каменными вниз, в темноту уходящими. Обомлел я, честное слово, Григорий Степанович.
Сторож перевел дух. Лицо старческое раскраснелось, глаза заблестели переживая забытое уже приключение с новой силой.
- Не знал что и делать. Бежать батьку звать или тревогу в селе поднимать а Ванька тянет меня, значит, вниз. Говорит будет это место только наше, тайное. Говорит не зря оно появилось , вроде как само по себе. А мне жутко аж до дрожи в коленях, ведь точно знаю что не было здесь никаких ходов, только откос травой поросший. Да и в селе все знали бы - такое разве утаишь?
- Понятное дело. - Согласился Григорий. Любопытная была история.
- Агась. Затянул меня на ступени Ванька. А сам достал из-за пояса факел самодельный, это он за ним бегал в село, да запалил. Копоти было - жуть. Даже больше чем на праздник когда мы с Ванькой решили колоду поджечь а она...
- Понял, Романыч, много копоти. А внизу, после ступеней то что?
- А? Ступеней? Агась. Там зала большая, камнем выложенная вся. Стены, пол, потолок. По центру от пола до потолка толстая колонна каменная, с неё верёвки толстые свисают. И кругом знаки какие-то. По всем стенам и по колонне, везде. Муторно мне стало, да и Ванька вижу дрожит и губы трясутся. Рванули мы оттудова так быстро что в себя пришли уже в лесу. Сговорились молчать пока о находке, а завтра сделать больше факелов, нормальных уже, да осмотреть получше. До завтра, мол, храбрости наберёмся, а у обоих сердце в пятках колотиться. Веришь, Степаныч?
- Конечно, Романыч. Бывало и не так пугался. И что ж рассмотрели залу?
- Вернулись мы на следующий день, сделали по паре факелов, вроде как подготовились. А только на луг вышли как страх вернулся, с трудом шаг сделаешь, дышать и то тяжело. Дошли до места и совсем ужас нас обуял - откос как откос. Ни следа провала, ступеней. Земля, трава - всё как прежде было. Сговорились молчать мы с Ванькой чтоб не сочли нас хворыми.
- Это получается, если всё так как ты говоришь - Подытожил Григорий - под заготовительной есть зала каменная?
- Агась. Мне это чего запомнилось то - спустя неделю после находки этой пошел по нашему и соседскому селу мор. Люди хворали, какие пропали вообще незнамо куда, с ума сходили на соседей с топорами кидались. Жуть творилась. За месяц село почитай на треть урезалось.
- Невесело. А ты, значит, Снурого, там у провала видел? Когда в лес по делам своим ходил?
- Окстись, Григорий, нет там провала. Я хожу проверяю. Иногда. А Артёмку видал. Только либо на пути туда либо оттуда, а чего он там делает ума не приложу.