— Что я здесь делаю?
Но тот ничего не ответил. Его глаза все еще смотрели сверху вниз…, глядя мимо него, будто с ним в клетке был ещё кто-то.
Он мог чувствовать свой запах — вспотевшая кожа тела выделяла пахнущий испугом пот. Боль в спине превратилась из пульсирующей в резкую и колющую, которая возникла между ребер и переместилась к шее. В какое-то мгновение показалось, что он теряет сознание. Независимо от того, где были нанесены раны, все тело ныло, и нервные рецепторы, эти неизменные вестники боли, носились взад и вперед по всему телу, усердно доставляя плохие новости.
Пощупав свою спину, Никтер почувствовал что-то холодное, гладкое и жесткое, торчащие из его тела, чуть выше основания позвоночника. Он огляделся и увидел, что Скабрус смотрит на что-то, похожее на трубку, вмонтированную прямо в его позвоночник. Липкая окружность вскрытого тела краснела вокруг раны. Он почувствовал, что она влажная и горячая, когда дотронулся до нее. Проведя рукой дальше вверх, он нащупал другую трубку, расположенную выше первой и тянущуюся вплоть до шеи. Таких трубок оказалось, по крайней мере, еще шесть. Они были такими же длинными, как и предыдущие. Он понял, почему в его позвоночнике стоит постоянно пульсирующая и ноющая боль.
— Что…, что это такое? — спросил он, чувствуя, как по-другому зазвучал его голос — пронзительно и раздраженно. — Что вы сделали со мной?
Скабрус продолжал молчать. Он даже больше не смотрел на Никтера. Он находился за клеткой, куда выходили трубки, подсоединенные к водяному насосу с широкой колбой, установленной над ним.
Кряхтя, Никтер развернулся в клетке и уставился на него. Колба была полна темной, красновато-желтой жидкостью. Рядом с насосом стояла маленькая черная пирамидка, покрытая вырезанными строками текста. Юноша понял, дрожа от страха и боли, что это был Голокрон ситов. Он изучал это в Академии, но никогда раньше не видел.
И тут он заметил еще кое-что — десятки их находились в стеклянных сосудах, стоящих в ряд на длинной и широкой полке, рядом с насосом.
Цветы.
Все черные.
Все одинаковые.
Все увядшие.
Никтер скрючился в клетке. Это была какая-то бессмыслица и абсурдность, которая только усиливала чувство страха. Он истекал потом, который сочился из него большими каплями. Желание просить, унижаться, торговаться за свою жизнь, чтобы, по крайней мере, положить конец боли, было почти непреодолимым. Единственное, что остановило его — были известные ему слухи о Скабрусе — Повелитель ситов никого не слушает и не жалеет. Скабрус стоял позади клетки, попеременно смотря то на Голокрон, то на цветы. Наконец он выбрал цветок, открыл стеклянную колбу над насосом и бросил его туда.
— Что это? — спросил Никтер. — Что вы делаете?
Скабрус взглянул на него, как будто впервые услышал. Когда он, наконец, ответил, его голос был низким и вибрирующим, и еще более глубоким, чем помнил Никтер. Казалось, он раздается ужасно близко, будто Повелитель ситов шепчет ему на ухо.
— Тебя сегодня унизили в Храме, Вим Никтер, унизили — дальше некуда. Ты показал себя слабым и никчемным бойцом.
— Это был Ласск! — завопил Никтер. — Он использовал Силу на мне, он…
Уставившись на колбу, Никтер увидел черный цветок закрутившейся в красновато-желтой жидкости; его лепестки измельчались и растворялись в ней. Насос при работе издавал слабый звенящий шум, оттого, что в полудюжину отходящих от него трубок начала поступать полученная смесь. Сначала он ничего не чувствовал, кроме слабой вибрации трубок, входящих в спину.
Вскоре боль, которую он терпел до сих пор, стала намного сильнее. Она вонзилась в его тело, затронув каждый миллиметр нервных окончаний, доводя его до белого каления.
Никтер выгнулся вперед и закричал. Боль овладела им, а он сдался ей окончательно. Она была огромной всеобъемлющей, словно нейтронная звезда, которая затягивала его. Перед собой он заметил Скабруса, наблюдавшего за ним сквозь решетку клетки.
Последнее, что Никтер увидел, прежде чем провалиться во тьму боли, это как Скабрус отвернувшись от него, взмахнул рукой над насосом, сбросив оставшиеся сосуды с цветами на пол.
Глава 4. Дрэнок
Пергус Фроде ответственно относился к своим обязанностям техника на небольшой посадочной площадке при Академии. Поэтому он имел возможность первым оценивать вновь прибывших, часто довольно жалких и невзрачных, и быть в курсе многих новостей еще до того, как их узнавали Владыки ситов. Неплохо для бывшего пилота в чьи обязанности входило — поверни-смажь-подай — и, чьей последней работой была переборка двигателей на «Верфях Куата».