– Господин майор! – позвал он, когда хохочущее собрание осталось далеко позади. Раан, уверенно шагавший к парадным воротам, не остановился и лишь бросил короткий взгляд через плечо. Чтобы поравняться с ним, пришлось почти бежать.
– Что тебе надо? – устало спросил офицер на ходу.
Ун прочистил горло, не зная, с чего лучше начать. Сказать, что не жаловался высокородному как обиженный мальчишка? Что не хотел осложнить ему и без того трудные переговоры? Беспомощные оправдания сделали бы все только хуже. «Была не была», – отчаянно подумал Ун и выпалил на одном дыхании:
– Господин майор! Прошу вас, рассмотрите возможность принять меня в...
Майор Виц остановился, и Ун едва не налетел на него плечом.
– И что? – спросил он, оглядывая Уна с головы до ног. – Позволю тебе служить под моим началом, и господин Кел-шин соизволит устроить мне аудиенцию в Совете? Во-первых, меня уже так обманули, и глуп тот, кто попадается на один и тот же обман дважды. А во-вторых, не ты, щенок, будешь ставить мне условия.
– Нет! – торопливо возразил Ун. – Я ничего не могу вам предлагать и не смею, но я, правда...
– Ты уже не выглядишь как самоубийца, – продолжил офицер, словно вел монолог, и достал из кармана портсигар. Разумеется, это были обычные сигареты. – И от тебя даже воняет как будто не так отвратительно. Но на самом деле, я тогда не взял тебя к себе, не потому что меня опрокинули твои покровители и не потому что ты был тоньше глиста. Я видел с сотню таких солдат, ничего, служили. Тогда, на взлетной площадке, я сказал тебе чистую правду и повторю ее под присягой, если кто-то потребует. Я не взял тебя, потому что мои отряды не прачечная, где отмывают замызганную репутацию.
Майор прикурил сигарету, спрятал обломок спички в портсигар и сделал короткую затяжку.
– Мы несем тяжелую службу, и нам ни к чему мальчишки, которые хотят выслужиться, чтобы выкупить себе обратный билет в свое приличное общество. От таких, как ты, одни проблемы. Я им, идиотам, и в гражданские помощники запретил тебя принимать, но нет же! Тут ты пролез. Хотя я теперь понимаю, кто за тебя попросил... Куда уж мне против такого высокого покровительства.
Горькая усмешка изуродовала раздраженное лицо офицера. Что он сделал, если бы узнал, что приказ его нарушили из-за какой-то лесной ведьмы? Расхохотался? Впал в ярость? Как бы там ни было, но новость эта уже ничего бы не изменила, не в лучшую, не в худшую сторону. Ун не смог бы объяснить почему, но он чувствовал, что решение майор Виц принял и от него уже не откажется.
– Я понял, – обреченно сказал Ун.
– Что ты понял? – рявкнул майор в ответ. – Пока твой высокородный друг отдыхает на полянке и учит других воевать, в Сторечье уже, наверное, засекли три, а то и четыре «водомерки». И хорошо, если у самого побережья, а не как на той неделе в верховьях Неги.
Уну показалось, что он ослышался. География никогда не была его коньком, но Негу, широкую реку, тянувшуюся почти через весь континент, знали даже дети. Истоки ее брали начало, кажется, в Зеленом округе. Почти на границе исконной Раании.
– Невозможно, – пробормотал Ун. – Они не могут забираться так далеко.
Майор посмотрел на сигарету, которая тлела в его пальцах и которую он так больше и не поднес к губам. Удивление Уна его как будто немного смягчило.
– Вот только не надо рассказывать мне, что возможно, а что нет. И о контрабандистах тоже. Дикари что-то замышляют, а мы здесь спорим, кто кого и сколько раз смертельно обидел. Нам не удастся все это пересидеть. Уверен, они уже собирают армию. Только как это проверить, если мы сами себя заперли на материке?
– Отряд, к которому я приписан, скоро отправят для усиления на побережье, – поспешил сказать Ун, словно это могло как-то приободрить офицера. – Я бы хотел попросить у вас позволения...
– Если я с тобой тут беседую, это не значит, что я передумал, – майор отвернулся от Уна, махнул рукой, не обращая внимания на сигаретный пепел, ссыпавшийся на манжету рубашки. – Ты не можешь у меня ничего просить, потому что ты ко мне никак не относишься, так что делай, что хочешь. Пусть с твоими капризами нянчатся норны.
Майор Виц повел плечами и быстрым шагом направился к главным воротам. Уну ничего не оставалось, только стоять и беспомощно смотреть, как слуга открывает перед рааном тяжелую калитку и как тот садится в запыленный побитый жизнью автомобиль.