– Подъем! Всем быть готовым к построению! – и лишь после этого резкого окрика, когда двухъярусные кровати заскрипели, оживая, а норны начали вылезать из-под одеял, торопливо одеваясь, он поспешил подойти к Уну и заговорил уже в полголоса, с полагающейся норну вежливостью: – Капитан просит вас подойти к воротам.
Ун вышел наружу и заметил краем глаза, что дежурный, обогнав его, уже нырнул в соседнюю палатку, и принялся будить солдат и там. Происходило что-то непредвиденное. «Но это меня не касается». Ун не сомневался, что капитан лишь представит ему напарников и выпроводит, пожелав удачи.
Но у ворот лагеря его ждали только двое: сам офицер, который нервными, беспокойными движениями то поправлял фуражку, то одергивал китель, и какой-то полураана, кажется, очередной штабной бумагомаратель.
– Доброе утро, – сказал Ун, и капитан мгновенно развернулся к нему на пятках, глядя с таким одухотворенным восторгом, что не приходилось сомневаться: в лагерь кто-то едет. И скорее всего, этот кто-то из высшего офицерства, из раанов.
Ун с разочарованием вздохнул, почувствовав себя снова в светлой столовой среди утренних гостей доброй хозяйки Никканы, пришедших посмотреть на него, как на диковинного зверя в зоосаде. И почему норны так упорно думали, что рааны, приехавшие из Столицы или пограничной крепости, обязательно желали увидеть всех здешних раанов? Ладно, тот лейтенант из соседнего лагеря, он совсем скис от скуки среди своих крапчатых подчиненных. Но какое дело действительно важным раанам, всегда окруженным другими раанами, до местных мелких служак, пусть и с такой же кровью? В прошлый раз Уну пришлось приветствовать целого полковника, и в конечном итоге это был просто напрасно потерянный час. А сколько времени сожрет эта встреча, переполненная формальностями и долгими пышными приветствиями, которые так любили норны? Впереди его ждал двухдневный переход, и любые случайные задержки тут были совершенно противопоказаны.
Ун унял подступившее к горлу раздражение, собрался с силами, чтобы спросить, кого же они ждут в этот раз, но в этот момент за деревьями послышалось ворчание двигателя, все нарастающее и нарастающее, и шорох колес. Вот светло-зеленый, блестящий в утреннем солнце «Бег» выполз на подъездную дорогу, и Ун забыл обо всем на свете: и о походе, и о том, что ему полагалось сейчас вытянуться по стойке «смирно». Он не поверил своим глазам, заметив в окне автомобиля пышную красную гриву, моргнул, надеясь прогнать морок, но видение так и не рассеялось, и когда «Бег» остановился, господин Кел-шин торопливо, едва не спотыкаясь, вылез с переднего сидения и открыл перед ведьмой дверь.
Глава XXXIX
Сколько времени прошло с его отъезда из Хребта? Месяц? Полтора? Точно, не больше. Когда же эти двое успели так измениться?
Текка слегка раздобрела и окрепла, как кошка, дорвавшаяся до полной миски, и даже зеленое платье с обгоревшим подранным подолом теперь делало из нее не лесную бродягу, а попавшую в беду добропорядочную горожанку. Господин Кел-шин, напротив, весь осунулся, стал до серости бледным, что твой сорен, и синий гвардейский мундир лишь сильнее оттенял всю его немощь.
А взгляд!..
Господин Кел-шин смотрел на ведьму восторженно и подобострастно, она же не обращала внимания ни на его заискивающую улыбку, ни на протянутую ей руку.
Какое жалкое зрелище. И происходило оно прямо на глазах у капитана-норна. Неудивительно, что крапчатые рассказывали всякие небылицы о прадеде и выдумывали ему любовниц из своей породы. Как иначе, с такими-то живыми примерами!
Ун постарался сохранить невозмутимость, хотя живот крутило от стыда за собрата. Полунорнка это не самое страшное, что могло случиться с рааном, он сам слишком хорошо помнил об этом, но ведь с высокородных совсем другой спрос.
Встреча начала затягиваться. Уже и мальчишка с соренскими глазенками, не то подкидыш какой-то важной тетушки, не то ее незаконнорожденный отпрыск, вылез с водительского места и начал обмахиваться клетчатой кепкой, и полураан-счетовод успел десять раз поправить воротник рубашки, а господин Кел-шин все шептал и шептал что-то Текке, никого больше не замечая.
«Надо его окликнуть», – подумал Ун, но высокородный наконец-то отвернулся от спутницы и посмотрел вокруг с удивлением, словно успел позабыть, куда приехал. К счастью, тут ожил и капитан. Он шагнул вперед, снимая фуражку.