– Слушаю, господин Кел-шин.
– Долго сюда добираться от посадочной площадки?
– Я должен буду отправить к Птице автомобиль, – сказал капитан почти виновато, – в одну сторону получается десять минут…
– Значит у нас не больше четверти часа, – господин Кел-шин скрестил руки на груди, цыкнул, но потом ни с того, ни с сего негромко хохотнул, – ну что ж, может быть, все и к лучшему. Пусть майор ждет здесь. В конце концов, я чертовски занят и должен исполнять свой долг. Ун ведь у нас во всеоружии не просто так, – он слегка дернул Уна за капюшон маскировочного плаща. – Что ж, думаю, это судьба. Я еду с ним. Капитан, мы же вернемся часам к шести?
Ун едва не застонал. Как жаль, что ему никогда не давались все эти столичные игры в тонкие намеки. Будь иначе, он бы смог сейчас ненавязчиво разъяснить господину Кел-шину что и как здесь работает, и при этом не выставить его полным идиотом при норне. Как «проверяющему» высокородному стоило бы знать, что в патрули отправляются не «до шести» и даже не до ужина, а на несколько дней, и что сегодня они с отрядом проедут совсем недалеко – до лисьей развилки, а оттуда пойдут пешком через лес, чтобы проверить несколько ловушек, перед тем как отправиться к побережью. К счастью, и капитану, не в меру удивленному, хватило ума не пускаться ни в какие объяснения, вместо этого он выбрал неприкрытую спасительную ложь:
– Да, разумеется. Господин Ун вернется около пяти. Он сейчас отправляется в десятый лагерь. Там надо будет забрать...
– Отлично! Вот мое новое распоряжение. Старика можете никуда не посылать, но передайте, что я велел ждать меня здесь, – господин Кел-шин хлопнул в ладоши и довольно улыбнулся, наверное, уже представляя, какое лицо будет у майора, когда ему доложат, что столичный гость уехал всего лишь несколько минут назад. – А кстати этот... как его... Варран тоже тут? Он поедет с нами?
Варран не сказал ни слова, когда Ун отыскал его в общей палатке, чтобы сообщить, что выходной отменяется, и собрался быстро, как будто слышал сигнал тревоги. Что ж, для несуществующего задания лучшего напарника было и не найти. Другой бы мог начать ныть, жаловаться от досады и случайно проговориться, что никаких дел в десятом лагере у них нет и все это лишь дешевое представление для важного начальства, но только не Варран. Если бы еще господин Кел-шин не настоял, чтобы водителем с ними поехал его полусорен – так все это можно было бы даже назвать приятной прогулкой.
Ун все же хотел предложить не тащить Лина с собой, но, подумав еще немного, понял, что это было бы большой ошибкой. Не стоило бросать полусорена один на один с местными норнами. О веках рабства у серошкурых они помнили слишком хорошо, а найти повод для драки проще, чем кажется. И если бы такая драка случилась, Ун бы не поставил на полусорена и пол-империя.
«И о чем я только думаю?» – Ун поморщился, когда «Бык», старый и без того дребезжащий, налетел на очередную кочку, и покрепче вцепился в винтовку, стоявшую между колен. Какое ему дело до того, что бы там случилось с ублюдком? Его собственное будущее теперь покрылось туманом неопределенности, вот о чем следовало волноваться.
Ун уставился в затылок Варрана, сидевшего впереди рядом с Лином и что-то негромко рассказавшего тому о маршруте. На сидевшего же рядом, по левую руку от него, господина Кел-шина он старался не смотреть. Как же хотелось, чтобы высокородный вдруг забыл об их прерванном разговоре. Но пускай молчание и продержалось довольно долго, в конце концов неизбежное все-таки произошло. Ун почувствовал ладонь на своем плече, повернулся и тут же отпрянул, ударившись затылком об окно – бледное болезненное лицо господина Кел-шина оказалось совсем близко.
– Она ведь тебе не нужна, – прошептал высокородный.
– А? – не понял Ун и на всякий случай крепче вцепился в винтовку.
– Текка, – брови господина Кел-шина взметнулись в неподдельном возмущении, словно ни о чем другом, кроме ведьмы, никто бы и подумать не мог. Он подался еще ближе.
– Зачем она мне, – сказал Ун, уже почти вжимаясь в дверь, а про себя подумал: «И зачем она вам?»
Этого ответа вполне хватило, господин Кел-шин выдохнул, отодвинулся, не в меру драматично запрокинул голову и пригладил темно-красные волосы.
– Я все перепробовал, – сказал он с таким облегчением, словно наконец-то мог разделить тяжкую ношу, которую до этого много дней тащил в одиночку. – Ун, пойми, я ее уговаривал, я просил, я столько ей всего предлагал! Жизнь в Столице! Разве этого мало? Лучший дом. Я даже уже выбил для нее разрешение на въезд. А это было сложно, знаешь ли, даже для меня. У Текки за душой нет ни единого документа.