В воздухе сразу как будто появился запах моря, какой можно услышать только на самом берегу, и было ли это правдой, или только самовнушением – уже не имело значения. «Мы почти пришли». С каждым шагом далекие звуки становились как будто все четче, хор дробился на отдельные голоса, на множество нескладных птичьих песен. Так близко! Нетерпение теперь мучило хуже боли, а они все шли, и шли, и шли. Лес снова начал казаться непреодолимым, а потом, в один момент, закончился.
Ун сощурился и прикрыл рукой глаза, отвыкшие от яркого света. Солнце, пусть уже и начало свой медленный спуск к горизонту, не спешило облачаться в вечернюю алую блеклость. Бухта блестела – смотреть больно, над ней метались белые точки птиц, за ней простиралось бесконечное черное полотнище моря.
«Злобная хитрая тварь», – в этот раз Ун смог понять его сущность, и не почувствовал никакого восторга, как тогда, на скрипящей, покосившейся вышке.
Море не защищало Империю. Оно усыпляло ее мнимой безопасностью, оно укрывало замыслы врага, отгораживало, помогало подобраться незаметно.
Ун осторожно приблизился к каменистому обрыву, поморщился, когда порыв соленого ветра сбил с головы капюшон, царапнув по свежим ссадинам, и посмотрел вниз.
Берег здесь был не просто высокий, они как будто забрались на небольшую каменную гору. Ун посмотрел на запад, где виднелся ближайший к ним край бухты. Зрелище оказалось внушительным: сотни и сотни птиц, бесчисленные точки, ютились на отвесных скалах и метались вокруг них, напоминая белые, полупрозрачные облака. Вблизи эти склоны, конечно, не были настолько плоскими и гладкими, какими выглядели издалека, и все же у Уна не получалось представить, как кто-нибудь бы смог забраться по ним вверх или, тем более, спуститься и не сломать шею.
«Как господин Кел-шин».
Восточную часть бухты отсюда разглядеть не получалось – ее скрывал изгиб берега идеревья, росшие прямо над обрывом.
– Мы опоздали? – спросил Ун, переборов волнение.
Варран озадаченно покачал головой.
– Не знаю. В каменистом овраге следов было не найти. Пришлось действовать наугад. Но не думаю, что мы отклонились от их тропы слишком далеко. Надо бы найти место с обзором получше. Оставайтесь здесь, я скоро.
Ун не успел задать ни единого вопроса, не успел даже окрикнуть: «Постой!» – а норн уже скрылся за деревьями, уходя вдоль обрыва на запад. Себе он выбрал самую легкую часть работы. Ожидать – вот что действительно невыносимо.
«Ладно, – Уну пришлось утихомирить нетерпение, которое зудело под стать комариным укусам и требовало выкинуть какую-нибудь очередную глупость, – у меня будет всего одна попытка, стоит перевести дух». Он выбрал место, где росло побольше мха, уселся, растер ногу, как мог, потом вытащил из заплечного мешка упаковку сухого походного концентрата и заставил себя съесть все до последней крошки, хотя и не чувствовал голода. Ун задумался, не стоит ли прикончить еще и вторую, обмороки и приступы бессилия были ему совершенно ни к чему, когда послышался ритмичный, едва уловимый мягкий стук.
Островитяне? Дикий кот?
Ун не успел еще перебрать все варианты, а нож уже оказался в его руке – открытый и готовый к любым неожиданностям, но среди веток мелькнул знакомые плащ. Варран едва не выскочил из-за деревьев, второпях позабыв про свою осторожность, и указал на восток:
– Боги милостивы, они все еще здесь, – несмотря на волнение и сбивчивое дыхание, голос его оставался приглушенным, – я прошел совсем недалеко, там берег ниже и есть уступ с хорошим обзором. Они спрятали «водомерку» среди скал, но ее спина бликует...
– Далеко? – Ун поднялся с земли.
– Не очень.
– Ты видел их спуск?
– Я не смог рассмотреть. Но что-то там точно должно быть. Давайте я схожу один, а потом...
– Нет.
Это «нет» прозвучало достаточно твердо, чтобы Варран воздержался от споров. Или, может быть, он все-таки тоже что-то чувствовал? Или догадывался, что есть всего одна попытка? Что раан, идущий за ним, не может доверить ее никому другому? Не может позволить дикарям ускользнуть в самый последний момент из-за лишних предосторожностей и задержек?
Они снова углубились в лес, держась на приличном расстоянии от берега. Ун перехватывал нож то так, то сяк и все прислушивался, ожидая вот-вот уловить отдаленные голоса или звуки лагеря, но слышал только море и незатыкающихся птиц, которые, кажется, могли заглушить и несущийся поезд. Впрочем, если это значило, что и зверю будет сложнее услышать приближающихся охотников, один из которых нет-нет, да и неловко наступал на какую-нибудь ветку или пригоршню сухих листьев, – пусть орут поусерднее.