Немного огорченный и совсем замерзший Ун вернулся в дом, сбросил ботинки, и поспешил вверх по лестнице, раздумывая, как бы теперь дотерпеть до вечера и не сойти с ума от этого ожидания. Он уже почти добрался до второго этажа, когда что-то выступило ему навстречу из темноты лестничного пролета. Ун застыл на месте, вцепившись окаменевшими руками в перила, но глаза его уже привыкли к полутьме. Ему навстречу, с третьего этажа, спускалось не древнее чудовище или призрак, а отец. Он был одет в ночной халат и выглядел утомленным.
Ун захлопал глазами.
– Не спишь? – спросил отец после какой-то растерянной задержки.
– Я спускался посмотреть улицу, – признался Ун. – Но я не отходил...
– Понятно. Мне тоже не спится на новом месте, – отец покачал головой и медленно сошел еще на несколько ступеней. – Решил посмотреть чердак. Надо будет приказать вынести туда лишнюю мебель. Если есть какой-то хлам, скажи хранительнице, она распорядится его перенести.
– Хорошо.
– Пойди и поспи еще немного, – отец прошел мимо и погладил Уна по плечу, – сегодня вечером нас ждет очень большое событие.
Почему-то именно в этот момент Ун в полной мере смог осознать: теперь уже его жизнь изменилась окончательно.
Глава XIII
Они ждали уже полчаса. Ряды высоких створчатых окон были распахнуты настежь, Ун видел, как ветер поднимает и опускает легкие шторы, и все равно в Малом зале дворца как будто не хватало воздуха. Слишком много здесь собралось приглашенных раанов, и где-то у бесконечно далеких дверей слуга продолжал выкрикивать все новые и новые имена:
– Господин Ни, управляющий...
– Госпожа Сим с дочерьми...
– Господин Кита доверенный...
«Где мы все поместимся?» – думал Ун и украдкой, пока мама не видит, протирал рукавом пот со лба. Тия и Кару страдали не меньше его и уже начинали тихонько хныкать, а ведь их обрядили всего лишь в платья и не заставили надевать пиджак. Они и мама вообще были самыми удачливыми из здешних раанок – все остальные молодые и не очень дамы носили на плечах, прямо поверх платьев, длинные не то шарфы, не то накидки, очень широкие, а у некоторых, кто побогаче, еще и из плотной ткани. Поначалу Уну было забавно смотреть, как они пытаются пристроить эти огромные шарфы на тонких плечах, как те соскальзывают и их приходится снова и снова ловить, но скоро это зрелище сделалось утомительным и каким-то безнадежным.
– Долго ли нам еще ждать? – спросил Ун.
Отец, державший под руку маму, бледную даже со слоем золотистой пудры, ответил:
– Большой день, много гостей. Потерпи, Ун, – голос его был ровным, и Ун понял, что не стоит больше задавать вопросов.
Чтобы хоть немного отвлечься он посмотрел вверх. Потолок в Малом зале был весь расписан сценами из сказаний о раанских героях. Но это были красивые рисунки, не как его странное трофейное озеро. Все понятное и очень настоящее, прямо как в жизни. Вот несется на рогатом звере охотница Ами, победительница первых чудовищ, а за ней мчится стая ее красных волков. Только одета эта Ами не для охоты. Ун фыркнул. В настоящей битве ей бы пришлось туго в такой беленькой накидке, перехваченной каким-то шнурком вместо пояса. И про ее лук художник напрочь забыл. Справа от охотницы был изображен первый властитель раанов, который...
– Прошу вас, господа, пройти в Большой зал!
Увлекаемый течением толпы Ун вместе с отцом, матерью и сестрами, прошел через двустворчатые, приветливо распахнувшиеся двери. Большой зал насквозь пронизывали ряды бело-золотых колонн, темно-синяя ковровая дорожка делила его на две равные части и вела к возвышению у северной стены, где стояли два трона. А над ними висел гербовый гобелен. На одной его половине грозила когтями раанская птица, на другом – скалился коронованный императорский мастифф. Герб был огромен, и у Уна перехватило дыхание от его величественного, грозного вида, и он чуть не споткнулся, засмотревшись.
Дворцовые слуги вежливо направляли гостей, один из них поклонился отцу:
– Прошу налево, господа...
В Большом зале толпа, казавшаяся раньше бесконечной и необъятной, как будто поредела. Рааны не заняли и одной трети всего пространства, но к тронам не приближались, словно их останавливала невидимая преграда. «Впереди, – рассказывал ему отец, когда они собирались дома, – будут стоять высокородные господа. Пока что нам там делать нечего».