Он был пожарным. Он шел в огонь, когда другие бежали прочь. И если огонь теперь слушался его воли — что же, он найдет ему хорошее применение.
Ночь была темна и полна ужасов. Но рассвет обязательно придет. И с ним — возможность изменить все.
Алексей Морозов, красный жрец Лесандро дир Новак, носитель двух душ в одном теле, медленно погрузился в беспокойный сон, полный огня и крови, надежды и отчаяния. Степной ветер развевал его темные волосы, а звезды свидетельствовали о рождении новой судьбы в древнем мире, где боги еще ходили среди людей, а магия была реальна.
Рассвет над степью выглядел как открытая рана на горизонте — багрово-красный, кровоточащий. Алексей проснулся от пинка сапога в ребра. Дотракиец, охранявший пленников, ухмылялся, показывая гнилые зубы.
— Вставай, красный колдун. Кхал хочет посмотреть на твои фокусы при свете дня.
Мышцы тела Лесандро ныли от ночи, проведенной на твердой земле. Железные оковы натерли запястья до крови. Но в груди горел тот же жар, что и вчера — сила Рглора, пульсирующая в такт сердцебиению.
Лагерь уже проснулся. Женщины доили кобыл, мужчины чистили оружие, дети бегали между палатками, играя в войну деревянными мечами. Запах конского молока, дыма и крови висел в воздухе.
Алексея привели к центру лагеря, где кхал Дрого завтракал сырым мясом. Рядом с ним сидели его кровные всадники — самые верные воины, поклявшиеся разделить жизнь и смерть со своим предводителем. Их косы были короче, чем у кхала, но каждая украшена колокольчиками побед.
— Вчера ты показал детские игры с огнем, — сказал Дрого, не отрываясь от еды. — Сегодня покажи что-то стоящее.
Алексей огляделся. Костры в лагере горели слабо — дрова в степи были редкостью, дотракийцы экономили топливо. Ближайший костер едва тлел в десяти шагах от него.
— Позволь мне подойти ближе к огню, кхал.
Дрого кивнул. Два воина взяли Алексея под руки и подвели к костру. Он присел на корточки, глядя на тлеющие угли. В памяти Лесандро всплывали молитвы на высоком валирийском языке, заклинания, призывающие силу Владыки Света.
Но Алексей не стал их произносить. Вместо этого он сосредоточился на ощущении жара в груди, на связи между своей волей и пламенем. Как пожарный, он знал огонь лучше большинства людей — знал, как он рождается, как растет, чем питается.
Угли в костре вспыхнули.
Пламя поднялось на три фута в высоту, потом на пять, потом на десять. Дотракийцы отступили, но Алексей поднял руку, и огонь замер, послушный его воле. Потом он начал придавать ему форму.
Огненные змеи поползли по земле, оставляя за собой тлеющие следы. Они сплелись в сложный узор — дотракийский символ силы, который Алексей увидел в воспоминаниях жреца. Потом змеи поднялись в воздух, кружась вокруг него огненным вихрем.
Кхал встал с трона, его глаза расширились. Даже его кровные всадники выглядели потрясенными.
— Сердце Огня, — прошептал один из них на дотракийском языке. — Он управляет самим сердцем огня.
Алексей усмехнулся. В его прошлой жизни он управлял водой — направлял потоки из брандспойтов, регулировал давление, тушил пламя. Теперь он управлял самим огнем, и это оказалось удивительно похоже. Огонь тоже течет, тоже подчиняется законам физики — просто другим.
Он поднял обе руки, и огненные змеи взметнулись к небу столпом пламени высотой в тридцать футов. Лошади в лагере заржали от страха, натягивая веревки. Женщины схватили детей и прижали к себе.
Потом Алексей резко сжал кулаки, и весь огонь исчез, словно его и не было. Остались только слабо тлеющие угли да запах дыма.
Тишина длилась долгие секунды. Потом кхал Дрого медленно подошел к Алексею и опустился на одно колено.
— Ты не просто жрец, — сказал он тихо. — Ты — огнерук. Я видел таких только в легендах.
Остальные дотракийцы последовали примеру своего кхала, падая на колени. Алексей почувствовал прилив силы — не магической, а другой. Власти. Влияния. Страха и уважения, смешанных воедино.